— Я всегда хотела путешествовать, — немного натянуто сообщила Розмари. — Мне казалось, турагенты бывают во многих местах…

Уиллис оторвался от телескопа. Розмари нервно теребила рукав ночной рубашки.

— Но миссис Марч говорила, что ты страдаешь морской болезнью, клаустрофобией…

— Да, — прервала Розмари унылый перечень. — Но я не знала этого, пока не начала путешествовать. К тому времени стало слишком поздно что-то менять. Я не умела ничего другого. — Розмари вздернула подбородок. — Кроме того, мне нравится моя работа. Даже если я не могу путешествовать сама.

— Значит, ты — турагент, который не путешествует, да?

— Да. А что, это плохо? — с тревогой спросила Розмари.

Уиллис покачал головой.

— Нет. Просто любопытствую, вдруг ты захочешь переехать в другой город…

В Бостон, например.

Мысль ворвалась в сознание без предупреждения, и Уиллису пришлось здорово постараться, чтобы прогнать ее прочь. Только этого не хватало! Он представил, как Розмари является в Бостон и переворачивает его жизнь с ног на голову. Он уже видел лица коллег при знакомстве с Розмари. У них потекли бы слюнки от одного взгляда на нее. Но вот она открывает свой прелестный ротик, спрашивает что-нибудь про квантовую физику, и они в недоумении переводят глаза на Уиллиса, безмолвно вопрошая, где он растерял свой блестящий ум.

— Я люблю Эндикотт, — ответила Розмари, но ее голос говорил еще и о другом. — Здесь мой дом, мои друзья. Зачем мне куда-то ехать?

Уиллис пожал плечами.

— Не знаю. Есть много мест, достойных посещения. — И, не в силах больше контролировать все сразу, выпалил:

—Бостон безумно красивый город. Он может очаровать тебя на всю жизнь.

Розмари прищурилась.

— Похоже на приглашение.

Уиллис побагровел.

— Это не приглашение, — медленно проговорил он, желая расставить все точки над «i».

— Ладно, — глубокомысленно согласилась Розмари. — Не приглашение. Все равно, спасибо за предложение.

— Это не предложение, — торопливо возразил Уиллис. Господи! Они же повторяют диалог по поводу «неприглашения-непредложения» Розмари относительно ужина. Неужели она испытывала те же ощущения, что и он?

— Хорошо, — прервала его размышления Розмари, — пусть не предложение. Не важно, потому что я не хочу ехать в Бостон. Я вообще никуда не хочу уезжать. Я останусь в Эндикотте на всю жизнь, договорились?

Ему показалось, или в ее голосе действительно звучала тоска? Неуверенность. Раздражение. Сомнение. Все что угодно, кроме довольства.

Уиллис вновь заглянул в окуляр телескопа, настраивая фокус.

— Прекрасно, Розмари. Ты хочешь жить и умереть в Эндикотте. Хватит об этом.

— Что значат твои слова?

— Ничего, Розмари, ровным счетом ничего, — вздохнул Уиллис и поймал комету в центр объектива.

На самом деле Уиллис был не прав, и понимал это. Его слова значили очень многое. Например, то, что Розмари отлично вписывается в пейзаж городка на юге штата Индиана. Круглые холмы с покатыми склонами, ясные синие небеса и неторопливое, размеренное течение жизни. Розмари целиком принадлежала Эндикотту. Когда закончится Фестиваль кометы, Уиллис оставит эту женщину позади вместе с другими воспоминаниями.

Таким, например, как воспоминание о Розмари Марч, уходящей с выпyскного бала под руку с Уолтом Запфелем, капитаном бейсбольной команды. Одной рукой Розмари придерживала золотой обруч на темных кудрях, другой — подол платья медового цвета, которое ветер норовил поднять выше колен. И вдруг Розмари обернулась через плечо и улыбнулась Уиллису.

Улыбнулась ему!

Она улыбнулась по-настоящему, без привычного сарказма или иронии. Розмари послала ему теплую задумчивую улыбку, от которой у него сжалось сердце и перехватило дыхание. В этой улыбке жила нежность и печаль от расставания. Улыбка обещала, что Розмари будет тосковать без Уиллиса, будет помнить о нем, будет ждать его… А потом Уолт обнял ее за плечи и притянул к себе. Розмари отвернулась…

Уиллис вспоминал эту улыбку в черные минуты своей жизни.

Его душа по-прежнему здесь, в Эндикотте, а не в Бостоне и Кембридже, где он создал себе абсолютно новую жизнь. Жизнь, весьма далекую от существования маленького прыщавого мальчика.

«Но если это правда, — продолжал размышлять Уиллис, — почему я представлял мягкую, нежную Розмари каждый раз, когда смотрел на пустую половину своей кровати в кембриджской квартире?»

Боже, что на сей раз она сделала не так? Чем вызвала его недовольство?

Прежде чем Розмари успела спросить, Уиллис поднялся с табурета у телескопа, отошел в сторону и кивнул на освободившееся место. Розмари неуверенно опустилась на сиденье. Слегка опасаясь, что она что-нибудь сломает, женщина осторожно дотронулась до трубы и склонилась к окуляру.

Розмари изменилась в одно мгновение. Поднятые плечи расслабленно опустились, губы удивленно приоткрылись. Она стала похожа на маленькую восхищенную девочку.

— Ох, Уиллис, — прошептала Розмари, — это бесподобно. — Это Боб?

— Бобржиницколоницкий, — поправил он низким голосом.

— Это просто… просто… — Она задержала дыхание и замолчала на несколько долгих минут.

— Красиво, правда? — спросил Уиллис.

Розмари кивнула, потрясенная открывшимся зрелищем. Ее взору предстала необыкновенная красота. Сверкающее бело-голубое облако плыло по черному бархату, усеянному алмазными брызгами звезд. Бобржиницколоницкий находился за миллионы километров, а выглядел так, будто стоит протянуть руку — и ты коснешься хоодной блестящей пыли.

Розмари как зачарованная смотрела на то, что совсем недавно было не более чем крохотной точкой света в безбрежном океане космоса.

— Не удивительно, что тебя покорил этот материал, — мягко проговорила Розмари.

Она услышала, как Уиллис подошел и стал за ее спиной.

— Розмари, — сказал он, подаваясь вперед, — позволь показать тебе, как ты говоришь, «этот материал» с другой стороны.

Она чуть отодвинулась, когда Уиллис склонился к телескопу — естественно, одновременно он склонился и к Розмари! — и нажал на большую кнопку в основании окуляра. После этого он оказался еще ближе к Розмари, поскольку заглянул в окуляр и принялся что-то регулировать на панели, попутно объясняя, что меняет фокус. Розмари едва дышала. Их разделял всего дюйм.

Розмари слышала запах хвои и мускуса, ощущала жар его тела. Ей казалось, что Уиллис окутывает ее, что они сливаются в одно целое. Неожиданно Уиллис коснулся грудью ее плеча. Они оба вздрогнули и замерли. Ни один из них не спешил отодвинуться.

Розмари внезапно поняла, что ей достаточно легкого поворота в сторону, чтобы обвить шею Уиллиса, прижаться к его сильному телу, зарыться лицом в его грудь. Или поцеловать в губы. Если, конечно, она хочет. О Господи! Розмари осознала, что хочет именно этого, только этого, и ничего, кроме этого.