– Бриллиантовый Берт, – тихо произнес он. – Бриллиантовый Берт Фаруэлл! Мертв!

И побежал по коридору прочь от дверей, через которые ушли детективы. Добравшись до потайного шкафчика, он открыл его, вынул сложенную одежду и быстро переоделся. Черный плащ волнами ниспадал с плеч. Шляпа с полями полностью скрывала лицо.

Вместо Фрица появилась зловещая фигура. Это был фантом, бесшумно двигающийся по коридору. Уборщик Фриц стал Тенью. Собрав новые факты, мастер иллюзий выскользнул во мрак.

Когда Тень достиг конца коридора, он засмеялся тихим, но зловещим смехом. Этот смех очень удивил бы и инспектора Мэлоуна, и детектива Кардону, доведись им услышать его.

ТЕНЬ, ДЕЙСТВУЮЩИЙ ВСЕГДА быстро и эффективно, применял разнообразные методы в своей игре. Стремясь к быстрому успеху, он бросил Гарри Винсента в пучину опасности, послав его к Ван Фу. Когда удар был отбит, ему пришлось поручить агенту новое, менее опасное задание.

В совершенстве владея искусством перевоплощения, Тень умел незамеченным посещать главное полицейское управление. Следующим его ходом был визит в дом к Ван Фу, и этот визит требовал от него максимальной собранности.

Жизнь в Чайнатауне шла медленно и размеренно. На задворках, где располагался чайный магазин Ван Фу, было ничуть не оживленнее. Большинство прохожих были китайцами, но встречались и американцы. Случайное такси, заехавшее из деловой части Манхэттена, переполошило бы всю улицу, но за магазином было совсем тихо и пустынно.

В другом месте чужаки могли бы пройти почти незамеченными, но только не там, где жили китайцы, глаза которых хотя и казались смотрящими всегда вперед, но отлично замечали все, что нужно, боковым зрением. А магазин Ван Фу, несмотря на кажущееся запустение, был домом с множеством глаз.

В этот поздний час там было тихо. Никто не входил и не выходил. Окна покрывал слой пыли. Груды чайных коробок стояли нетронутыми. Ван Фу был процветающим торговцем чаем – все это знали, хотя как можно процветать, когда в магазине почти всегда тихо и безлюдно.

На следующий день после похода Тени в главное управление полиции перед чайным магазином Ван Фу появился продавец газет. Для его бизнеса место было выбрано неудачное, но он храбро презрел трудности, снуя взад-вперед по улице, правда, не отходя далеко от лавки Ван Фу. Однажды он даже подошел близко к дверям, но войти не решился, заметив хмурый взгляд Лу Чоя, неторопливого раскосого жителя Поднебесной, вечно торчащего за прилавком.

Крики газетчика как будто подействовали на потенциальных покупателей. Ибо ни один человек не вошел и не вышел из лавки в тот день. Газетчик был крупным малым, и «мальчиком» назвать его было бы, пожалуй, уже неправильно. Видно рост и возраст не способствовали удаче в торговле, как и выбранное им место. Но на следующий день он вернулся. А потом, поняв бесплодность попыток, более не появлялся.

После того как «мальчик» пропал, его место занял бородатый калека, скрюченное тело которого с обрубком руки представляло собой жуткий образец у родства. В этом районе, однако, мало кто мог пожалеть беднягу. За весь день в оловянной кружке скопилось лишь несколько монеток. Через пару дней он тоже, видимо, нашел более урожайное место, потому что ушел и не вернулся. А может быть, для калеки оказалось утомительным занятием просидеть целый день, видя перед собой уродливое здание с темными окнами. От него веяло тоской и безнадежностью: вывески нуждались в обновлении, традиционные китайские надписи отсутствовали.

Ночью здание не казалось таким уродливым, но сохраняло таинственность. Ни в одном окне не горел свет. Если в каких-то комнатах и жили люди, то их окна не выходили на улицу.

Длинные, причудливые тени пересекали улицу наискосок от чайной лавки Ван Фу. Они двигались и казались живыми. Редкие прохожие держались подальше от подозрительного здания.

Когда начинало темнеть, в нижнем этаже лавки появлялся слабый свет, она стояла открытой половину ночи, ожидая покупателей, которые никогда не приходили. Но в один из вечеров, а именно, когда на улице околачивался калека, в лавку вошел китаец.

Он не собирался ничего покупать. Нет, он хотел лишь побеседовать со своим другом Лу Чоем. Ибо Лу Чой, хотя и торчал безвылазно за прилавком, славился среди китайцев своей любовью к сплетням. Вот и в этот вечер он буквально обрушил на гостя поток новостей. И так этим увлекся, что не заметил пьяного американца, который, пошатываясь, вошел в дверь и привалился к груде коробок с чаем.

Кроме всего прочего, снаружи было очень холодно, а на человеке не было пальто, так что погреться ему было очень кстати. Лу Чой же, увлеченный беседой, не заметил его.

Американец, несмотря на хмельной угар, живо заинтересовался всем, что рассказывал китаец. Он даже собрался вставить реплику по-английски, но потом передумал и продолжал таращить налитые кровью глаза. Во взгляде его ясно читалось, что он ни черта не понимает в этой тарабарщине.

Лу Чою требовалось сочувствие. Он устал от своей работы, чего никогда нельзя было заметить по его равнодушно-спокойному виду.

– Работа очень напряженная, – сообщил он своему приятелю, – и ее очень много. Весь день на ногах, охраняешь коробки с чаем, всегда должен быть начеку, поджидая покупателей. Очень большое напряжение, даже для китайца. Ему нужна замена, нужен помощник. Но Ван Фу, конечно, будет возражать. Однажды у Лу Чоя был сменщик. Его кузен, Лин Чау, два года проработавший на старика Ван Фу. Но он скопил денег и открыл собственное дело. Переехал куда-то, неизвестно куда, и Лу Чой уже целый год ничего о нем не слышал.

Да, верно, однажды Лин Чау написал ему – когда прибыл на место, но обратный штемпель на конверте оказался смазанным. Он открыл прачечную. Видно, дела шли хорошо, раз он не вернулся. Может быть, однажды он, Лу Чой, тоже откроет свою прачечную.

Но сейчас у него одно желание – недельный отпуск, чтобы погулять по Чайнатауну, а потом – работать с помощником посменно. Тот может быть в лавке днем, а он, Лу Чой, ночью. Но столь важное дело он мог бы доверить только одному человеку – Лин Чау.

Он продемонстрировал письмо, присланное Лин Чау год назад. Написано было, конечно же, по-китайски, но какой-то американец надписал адрес на конверте. Сам конверт выглядел старым и грязным. Лу Чой положил его на прилавок после того, ка к достал письмо. Если бы он сумел разобрать почтовый штемпель, то узнал бы, что далекий город – это Йонкерс, который находится не так уж далеко.

Пьяный белый человек без пальто, обретший приют от непогоды в чайной лавке, мог бы разобрать надпись на штемпеле, поскольку он, пошатываясь и бормоча какой-то бред, приблизился к прилавку. Но тут Лу Чой и его дружок наконец-то обратили на него внимание и решили избавиться от назойливого пьянчужки, быстро выгнав его за дверь, после чего продолжили беседу.

На следующее утро близ чайной не оказалось ни продавца газет, ни калеки, не появились они и к полудню. И это было к лучшему для Лу Чоя, ибо в тот же день его хозяин, Ван Фу, принялся допытываться, не видел ли он кого-нибудь рядом с магазином. Затем, в начале вечера, вскоре после своего ежедневного отчета перед Ван Фу, Лу Чой получил неожиданный подарок, который он, впрочем, воспринял с истинно китайским спокойствием. Ибо открылась дверь и вошел его кузен, Лин Чау.