«Ты собираешься писать статью об унитазах!» — восклицает Малин Эрикссон, временно исполняющая обязанности главного редактора «Миллениума». Она не может поверить, что Хенри Кортез, специалист по расследованиям, хочет разместить в их серьезном журнале материал на такую легковесную тему. Но тем не менее! Строительные компании не видели ничего смешного в принципах образования цен на унитазы и крышки к ним, заказы на изготовление которых размещались в азиатских странах, в частности в Таиланде. Юмористическое описание природы цен и метода их становления, сделанное Стигом, немало позабавило моих коллег по управлению. Они сразу узнали нашу работу.

В 2000 году разразился скандал вокруг производителей гудронаторов, котлов для разогрева битума. Оказалось, что в течение многих лет производители клали себе в карман солидные суммы, непомерно взвинчивая цены на обыкновенные работы по содержанию дорог во всей Швеции. Хуже того, в этом деле было замешано Национальное дорожное управление, что заставило тогдашнего министра промышленности заявить о «затруднительной ситуации». Мы со Стигом отреагировали, написав текст, который я подписывать не стала, ибо тогда мы старались не давать повода связывать нас друг с другом. Статья под названием «Затруднительная? Преступная!» появилась в вечернем выпуске «Афтонбладет». Она имела серьезные последствия, поскольку общество потребовало денежную компенсацию издержек налогоплательщиков и цены упали более чем на 25 процентов.

Такой результат укрепил нас в решении и дальше работать над этими материалами.

В тот день осенью 2003 года, войдя в дом, я изумленно вскрикнула: «Не может быть!»

Я ходила на почту, где мне вручили обратно коричневый пакет с рукописью первого тома трилогии, которую Стиг отослал летом в издательство «Пират».

— Они даже не удосужились за ним приехать! — вырвалось у меня.

Стиг очень удивился:

— Когда я им звонил, они сами попросили выслать рукопись.

— Это нельзя так оставлять! Позвони еще раз и скажи, что я привезу ее лично.

Спустя несколько дней я под дождем отправилась в Старый город[19] с рукописью все в том же коричневом пакете. Это был в буквальном смысле слова кирпич. Уж в этом я кое-что понимала! Порой по вечерам, совершенно измотанная за день, я одним махом прочитывала последнюю версию, растянувшись на кровати с карандашом в руке, а потом, задремав, сполна получала по физиономии выпавшей из рук тяжелой пачкой бумаги.

Любезная блондинка приняла у меня пакет, и я смогла заверить Стига, что отныне рукопись находится на чьем-то письменном столе.

И никаких известий. Прошло несколько недель, прежде чем Стиг решился позвонить в издательство. И ему объяснили, что «Пират» романом не заинтересовался.

— Им же хуже, — сказала я. — Твоя книга великолепна, придет день — и ее опубликуют, а пока, поскольку они явно не удосужатся узнать твой почтовый адрес, я сама пойду и заберу ее!

В тот же вечер, незадолго до полуночи, после обычного «что новенького?» мы оба взглянули на рукопись. Она осталась в таком же виде, в каком мы ее отдали: ни складочки, ни загнутого уголка, ни следа от пальца на странице… Было очевидно, что папку даже не открывали. Стиг вздохнул:

— Ничего не понимаю! — и прибавил: — Ну и черт с ними! Наплевать! Хочешь кофе?

— Кофе готов.

После смерти Стига, когда роман уже вышел, мне позвонила потрясенная дама из «Пирата», которая принимала у меня пакет. Она рассказала, что из-за нехватки сотрудников очень многие рукописи остаются непрочитанными.

Итак, первый том цикла «Миллениум» пока не нашел издателя, и Роберт Ашберг, ответственный за публикации в «Экспо», отослал экземпляр рукописи в издательский дом «Норстедт». Однако для Стига, чрезвычайно чувствительного к несправедливости и тогда работавшего вместе с Сесилией Энглунд над антологией о преступлениях на почве «поруганной чести», существовали вещи поважнее. Потом я нашла адресованное Стигу письмо, датированное мартом 2004-го, в котором издательство «Хьяльмарсон и Хёглунд» извещало, что согласно опубликовать первый том «Миллениума», но только после серьезнейшей стилистической редакции. Стиг не ответил, тем более что весной 2004-го книга была принята издательством «Норстедт». Я удивилась, получив электронное письмо от одной из наших знакомых, где говорилось: «Позвони Стигу и порадуй его: он, конечно, не от мира сего, но он так этого заслуживает!»

С апреля месяца я начала работать в Фалуне, в Шведском центре, в двухстах пятидесяти километрах от Стокгольма. После многолетних трудов по внедрению экологически чистых и эффективных методов в строительстве у меня появилась наконец возможность перейти к осуществлению своих проектов. В Фалуне, административном центре лена Далекарлия, я напрямую сотрудничала с местными строительными предприятиями и в Стокгольм приезжала только на два дня в неделю. В один из уик-эндов Стиг сообщил, что подписал контракт на издание трех томов с авансом в 591 000 крон (около 64 000 евро). В письме, сопровождавшем контракт, «Норстедт» разъяснял, что Стиг может, как поступают многие авторы, создать компанию, на чей счет будет переведен означенный аванс. В случае согласия администратор «Норстедт» вызвался ввести его в курс дела относительно всех положительных и отрицательных сторон различных форм подобного предприятия. Стиг загорелся этой идеей и сказал, что «Норстедт» может помочь с созданием компании, соучредительницей которой буду числиться я. Полагаю, именно по этой причине ему тогда не выплатили аванс в 591 000 крон, хотя принято переводить авансы сразу. Зная, до какой степени он несведущ в подобных делах, я подумала, что издательский дом не случайно предлагает подобную помощь авторам — ведь, наверное, все писатели витают в облаках, как и сам Стиг. Может, он не понял как следует, что говорили в «Норстедт»? Может, ему просто давали совет, но не собирались основывать компанию за него? Как бы там ни было, отныне все полученное сверх наших зарплат — за статьи, репортажи, за авторские права на мою книгу о Хальмане — мы переводили на счет компании. Стиг объяснил, что при этом отпадает надобность во всякой бумажной волоките, например в завещаниях, ибо мы являемся владельцами компании на паритетных началах и в случае смерти одного из нас все переходит к другому.

Позже я сверила эту информацию с законодательством о наследовании. Она подтвердилась, и очень хорошо, что юрист познакомил с ней Стига, который в этой области ничего не понимал.

Время от времени я спрашивала его, где же учредительные документы и устав компании, и он отвечал, что все в процессе и никакой срочности нет.

Когда Стиг обрел уверенность в том, что его груд опубликуют, для нас начался чудесный период, от которого у меня остались самые лучшие воспоминания.

Когда я в четверг вечером возвращалась в Стокгольм, Стиг уже ждал дома с обедом. Готовил он сам, и обычно простые блюда, например котлеты с зеленой фасолью. Казалось бы, деталь незначительная, но на самом деле это не так. Стиг наконец осознал важность нашей семейной жизни. Он поменял и свои пищевые пристрастия: с фастфудом, сэндвичами и пиццей было покончено, он впервые начал заботиться о своем здоровье и даже купил «Омега-3»![20] А я вновь обрела человека, которого знала с девятнадцати лет. После кризиса, после ухода из ТТ и трудностей руководства «Экспо», связанных с отсутствием поддержки, он наконец вздохнул свободно. Его книги готовились к печати, и его оценили по достоинству.