незначительное слово «восхищение».

Для людей типично критиковать прошлое. Они забывают тогда о сложностях времени, в котором они жили, и рассматривают все в свете сегодняшнего дня. Именно так произошло сейчас. Забыли, что фактически благодаря нам датские нацисты не пришли к власти в стране.

Обвинитель: Было ли единодушие между вами и, к примеру, Булем в правительстве Стаунинга?

Скавениус: Не стану скрывать, что у нас иногда бывали жесткие трения. Но в народе подчас склонны преувеличивать значение этих дискуссий, как бы далеко они не заходили. И, между прочим, я хочу сказать, что в правительстве Буля царили мир и согласие. Только нужно помнить всегда о разнице между обычным министром и премьер-министром с большей долей ответственности, но мы управлялись со всем.

Что же касается моей позиции в правительстве, так нужно всегда иметь в виду, что я как министр иностранных дел служил в некотором роде «ширмой» между Германией и датскими властями. Немецкий посланник Ренте-Финк постоянно докучал мне своими посещениями: то одно ему надо, то другое. Здесь было предостаточно сказано, будто я поступал самовольно, но все же нужно согласиться с тем фактом, что я, а никто другой вел переговоры с Германией, и лучше других мог судить об истинном положении вещей и знал лучше многих, что можно в данной ситуации предложить немцам. Критикуя меня, критикуют по существу ригсдаг и правительство, требовавшие от меня любой ценой избежать катастрофы.

Как раз в этом пункте — мне так кажется — члены ригсдага сегодня больше всего боятся признаться в тогдашней своей позиции, словно это были не они, когда в 1943 году провозгласили перед избирателями, что речь шла не о выборах правительства Скавениуса, а о выборах за или против демократии. Тогда же оказалось, что члены фолькетинга, входившие в состав правительства Скавениуса, получили большинство голосов. Так что утверждать, будто население страны было недовольно правительством, едва ли верно. Впрочем, я еще хочу добавить, что совместная работа ригсдага и правительства протекала в значительной мере без трений, а когда я стал премьер-министром, то совершенно естественным казалось, что господин Бест перенял мою роль «ширмы». Его позиция совпадала с нашей: нужно было сделать все возможное, чтобы сохранить в стране датские органы управления.

Защитник: Также после 29 августа?

Скавениус: Да. Впрочем я хотел бы еще добавить: я глубоко убежден в том, что географическое положение страны определяет ее внешнюю политику.

Я знаю, меня часто упрекают, будто я как премьер-министр мало уделял внимания внутриполитическим вопросам в стране. Я объясняю это недостатком в знаниях и отсутствием опыта. Я три раза был министром иностранных дел, но профессиональным политиком все же я никогда не был.

Защитник: Я чрезвычайно доволен вашими показаниями, на их основании я делаю теперь следующие выводы.

Политика Эрика Скавениуса, проводимая в годы оккупации страны, имела определенные ориентиры: предпринимались все меры для сохранения датских административных органов управления и для препятствия захвата власти датскими нацистами, учреждения как в Норвегии правительства Квислинга или кого еще похуже. Такая политическая целенаправленность получила одобрение во всех ответственных политических кругах страны, и нельзя не согласиться с тем, что действительно удалось помешать датским нацистам при помощи немцев захватить государственную власть в стране. Для проведения такой политики необходимо было, во-первых, подкупать немцев увещеваниями и красивыми правительственными заверениями типа «произвело благоприятное впечатление в Германии» и, во-вторых, идти на некоторые политические уступки.

Внешняя политика Скавениуса была традиционно датской, определенной географическим положением страны.

Вплоть до нападения на Советский Союз Скавениус полагал, что Германия уже войну выиграла, и он как государственный деятель, отвечающий за внешнюю политику, старался найти по возможности оптимальные для Дании условия жизни в Европе, где главенствовала Германия. Этой мыслью руководствовались на переговорах о таможенной и валютной унии, не вызвавшей протеста политиков ни в правительстве, ни вне его; протестовали только руководящие лица из деловых кругов, беспокоясь за будущее промышленности Дании, точно так же как немецкий министр сельского хозяйства Дарре не желал таможенной унии, страшась конкуренции датских сельскохозяйственных продуктов на немецком рынке. В своем стремлении приспособиться к великой Германии Скавениус не стоял в одиночестве, с ним был Стаунинг, с ним были многие видные политические деятели страны.

Присоединение к Антикоминтерновскому пакту объясняется настойчивым требованием с немецкой стороны, а не желанием Скавениуса конфронтировать с Советским Союзом. К тому же немцы в своих ультимативных пожеланиях с полным правом могли опираться на некоторые высказывания в прессе датских партий. Статьи эти были написаны не по приказу немцев и не при их содействии. В искренности статей не приходится сомневаться.

Разногласия по отдельным вопросам в правительстве и Комиссии сотрудничества имели место, но относительно главной политической линии между Скавениусом и политиками споров не наблюдалось. Желали курс политического лавирования.

По мнению Скавениуса, разрыв с немцами рано или поздно был неизбежен, но события 29 августа он считал преждевременными. Я уверен, что в дальнейшем ходе расследования мы сумеем документировать наш тезис, а именно: все политики в правительстве и вне его придерживались той же самой точки зрения.

Мне кажется, я достаточно четко и ясно осветил все факты, связанные с выдвинутым обвинением против Скавениуса и его политики, вплоть до отставки правительства Буля. Суть этой политики можно охарактеризовать так: один за всех и все за одного. Если Высший суд полагает, что Скавениус виновен, тогда необходимо выдвинуть обвинение против Стаунинга, Буля, Кнуда Кристенсена… короче говоря, против всех членов правительства и против лидеров всех правящих партий.

Председательствующий: Суд продолжит свою работу завтра.

Третье заседание

Председательствующий: Заседание суда на сегодня объявляю открытым. Слово предоставляется обвинителю.

Обвинитель: Осенью 1942 года политическая обстановка в стране неожиданно обострилась. Гитлер был оскорблен кратким ответом на его поздравительную телеграмму ко дню рождения короля. Ренте-Финк был отозван в Берлин, датский посланник возвратился в Копенгаген. Генерала Людке сменил генерал Ханнекен.

Что воистину скрывалось за столь бурной реакцией немцев на телеграмму? Ясности здесь не было. Гитлер был неврастеником и его неадекватная реакция на кажущееся ему оскорбление, возможно, была неподдельной. Но не исключена вероятность, что за всем этим скрывалось желание немцев получить в Дании более широкие политические полномочия. Военные удачи изменили немцам, из наступающих они стали отступающими, а стратегическая возможность вторжения союзных войск в Данию была не столь далекой реальностью. Немцам нужно было датское правительство, на которое они могли бы полностью положиться.

Так на политическом уровне началась война нервов.

Спустя месяц после этого события Скавениуса вызвали в Берлин. Возвратившись, он рассказал, что в высшей инстанции