Именно эта ярко выраженная бета-самцовость Путина, его кажущаяся вторичность и политическая несамостоятельность, как можно предположить, и стали решающими для ельцинской Семьи, а также для Бориса Березовского и прочих приближенных олигархов, когда в 1999 году решался вопрос о том, кто должен стать преемником Бориса Ельцина.

Расчет на “вторичность” и “управляемость” Путина, однако, оказался абсолютно неверным. Но вовсе не потому, что Путин вдруг оказался альфа-самцом. А потому что человек все же организован сложнее, чем шимпанзе. И в человеческом поведении встречается такой психологический механизм, как “гиперкомпенсация”, когда человек сознательно идет наперекор своей врожденной недостаточности и в итоге добивается успехов, к которым его природа изначально не готовила. Например, человек астенического сложения начинает заниматься тяжелой атлетикой и добивается заметных результатов. Разумеется, он не становится олимпийским чемпионом, но получает некий спортивный разряд. Или не особо интеллектуально одаренный ученый “высиживает” сперва кандидатскую, а потом и докторскую диссертации и в итоге уходит на пенсию профессором, хотя и не оставившим никакого следа в науке. И т. д.

То же и с бета-самцом, поставившем себе целью жизни убедить себя и всех вокруг в том, что он – самый что ни на есть настоящий альфа-самец. Он может формально проделать все необходимые альфа-самцовые фигуры: быть неумолимым и жестким, произносить нужные решительные слова и, если надо, держать удар, кататься на горных лыжах и управлять сверхзвуковыми самолетами, нырять за амфорами в море и летать во главе журавлиных стай в небе, но… Все это будет “как-то не так”. Не обаятельно. Не артистично. Напряженно, мелочно, неизящно, не великодушно… А временами – даже комично. Хотя вроде бы все как у альфа-самцов!

Однако главная беда гиперкомпенсантов – людей, решивших бросить вызов своей ущербной природе, – не в том, что какой-то мальчик в толпе вдруг крикнет: “А король-то голый!” – и все вокруг вдруг начнут громко смеяться. Этого не случится. Ведь король на самом деле – не голый. Он просто одет “немного не по-королевски”.

Главная опасность – в том, что бета-самцы органически неспособны брать на себя ответственность за неординарные и неоднозначные решения. То есть неспособны быть харизматическими лидерами, которые идут на риск и своим новаторским поведением либо утверждают новые правила – либо… Либо гибнут.

Бета-самцы – трусоватые прагматики. Они бы и рады рискнуть – но… Физически не могут! И потому даже в ситуации, когда надо проявить волю и рискнуть, они начинают искать псевдоинтеллектуальные обходные пути, тянут до последнего и в итоге проигрывают…»

В начале 1990-х годов Путин должен был покинуть ГДР и вернуться в Советский Союз. Горбачевская перестройка шла к концу, СССР трещал по швам. Многие офицеры КГБ не знали, что делать: кто-то уходил из госбезопасности, кто-то до последнего момента пытался спасти обреченное государство, но были и такие, кто сообразил, как можно извлечь выгоду из сложившейся ситуации. Владимир Путин относится к числу последних – что бы он ни говорил потом о трагедии, которой стал для него распад Советского Союза, но в реальности Путин оказался на стороне тех, кто добивал советское государство, а после делил богатую добычу.

Вхождение Владимира Путина в состав антисоветского лагеря и получение достаточно высокого и выгодного поста в новом руководстве Санкт-Петербурга было связано с Анатолием Собчаком, которого называли «генератором реформ с берегов Невы». Сближение Путина с Собчаком произошло в ходе визита в США в 1990-м году (знакомы они были еще со времени учебы Путина в университете). А. Рар так описывает это:

«В начале 1990 года ректор Ленинградского университета Станислав Меркурьев вылетел в Нью-Йорк. С ним были еще два человека. Один из них – Анатолий Собчак – должен был выступить с лекцией в тамошнем университете. Второму – кадровому офицеру КГБ Путину – Меркурьев просто предложил сопроводить его.

За время поездки Собчак и Путин, видевшиеся в последний раз 15 лет тому назад, прониклись друг к другу симпатией. В мае того же года Собчак был избран председателем Ленсовета. После распада управленческих структур КПСС этот пост считался наиболее ответственным в городе. Через несколько дней он пригласил Путина для серьезного разговора. В дальнейшем они по-разному рассказывали об этой встрече. По версии Собчака, Путин дал ему понять, что крайне разочарован действиями руководства КГБ и подал заявление на увольнение из органов. Именно поэтому Собчак предложил ему должность своего помощника. По словам же Путина, все было совершенно иначе. Он не стал скрывать от удивленного председателя Ленсовета, что является действующим офицером КГБ. После некоторых колебаний Собчак пригласил его к себе на работу.

Вполне возможно, что Собчаку был нужен именно такой человек, как Путин, поскольку положение первого никак нельзя было назвать стабильным. В его окружении можно было встретить кого угодно; вот только профессионалов, обладающих глубокими познаниями в экономике и политике, там почти не было. Сразу же после назначения помощником Собчака Путин навестил бывшего коллегу Игоря Антонова и рассказал ему о своей новой работе. “Знаешь, Игорь, – сказал он, – я просто поражен некомпетентностью и непрофессионализмом этих демократов!” Путин предложил приятелю также перейти в аппарат Ленсовета, но Антонов вежливо отказался, так как не хотел связываться с “демократами”. Он попытался уговорить Путина остаться в КГБ, сулил ему скорое получение звания полковника, но новоиспеченный помощник новоизбранного председателя Ленсовета был непреклонен и на прощание прямо заявил: “Нет, Игорь, ты неправ. Собчака даже не нужно уговаривать. Нам предстоят великие дела…” Затем Путин зашел к своему непосредственному начальнику и сказал, что хочет с ним посоветоваться: “Мне Анатолий Александрович предложил перейти к нему на работу. Если нужно, я готов уволиться”. Ему ответили: “Нет, зачем? Иди, спокойно работай, никаких вопросов”. Путин очень обрадовался такому ответу и поспешил вернуться в Смольный, где размещался Ленсовет. Он не только сохранил хорошие отношения с бывшим руководством, но и продолжал получать второй денежный оклад, положенный офицеру действующего резерва КГБ.

Некоторые демократы из окружения Собчака быстро выяснили, кого приблизил к себе их шеф. Кое-кто даже пытался шантажировать Путина его прошлым. В ответ он публично заявил о своей принадлежности к КГБ. Но Собчака эта проблема совершенно не волновала. Более того, его как нельзя больше устраивала биография Путина, поскольку теперь он мог воспользоваться не просто богатым жизненным опытом своего помощника, но еще и его связями с бывшими коллегами. Недавно созданные демократические партии и организации были буквально наводнены явными и скрытыми сотрудниками КГБ. Многие из них специально проникли в демократические структуры для превращения их в своего рода “инструменты влияния” тайной полиции. Правда, целый ряд офицеров перешел на сторону демократов по идейным соображениям, но их дальнейшее поведение было совершенно непредсказуемо. Наконец, кто-то просто надеялся на более успешную карьеру в зарождающихся новых структурах власти».