«Мое убежище неподалеку… Подвал… Метров двести от проспекта… Дотащишь?…».

— А куда мне теперь деваться? — Максим тяжело вздохнул. Героем он себя не чувствовал, скорее глупцом, поддавшимся минутному порыву сострадания. Еще не факт, что мнемотехник совладает с атаковавшими его скоргами. Возьмет да и начнет вдруг трансформироваться в сталтеха. Что тогда делать?!

От подобных мыслей мороз драл по коже, но Максим уже взвалил грузное тело на плечи. Ноги мнемотехника волочились по полу, но по-другому не получалось, слишком тяжелый…

Спуск вниз, в сумеречную утробу первого этажа, казался долгим и мучительным.

Максима бросало то в жар, то в холод, он едва тянул мнемотехника, отчаянно страшась облепивших перила металлорастений, но все обошлось. Спасенный сталкер сознания не терял, и во многом благодаря его мысленным усилиям автоны даже не шелохнулись.

— Тебя как звать? — Максим едва выдавливал слова побелевшими от напряжения губами, но молчать было невыносимо, звуки, издаваемые гигантской колонией скоргов, оккупировавшей здание, казались обжигающим шепотом, от которого цепенел рассудок.

«Антрацит…» — прозвучал в сознании ответ мнемотехника.

— И зачем ты сюда полез? — Максим хрипло дышал, стараясь не пошатнуться, не задеть металлизированное кружево, густо облепившее перила.

«Потом… расскажу…».

— Ладно. Не напрягайся. — Максим меньше всего хотел, чтобы мнемотехник потерял сознание, так, поддерживая диалог, он хоть знал, что тащит на плечах сталкера, а не нежить.

* * *

Проделать отверстие в оплавившейся массе замуровавших выход металлорастений удалось не сразу, а когда фрагмент спекшейся массы все же вывалился наружу и через дымящуюся по краям дыру внутрь здания щедро хлынул дневной свет, Максим вновь воспрял духом.

Снаружи таились сотни иных опасностей, но они не шли ни в какое сравнение с металлизированными этажами Адского Клондайка.

— Ну, ты как? Живой? — Он склонился над мнемотехником.

Антрацит не отвечал. Раны, нанесенные автонами, вспухли по краям, внутри сквозных разрезов плоти притаились испачканные запекшейся кровью металлические частицы, и это обстоятельство пугало Максима до крайности.

Он с трудом вытащил мнемотехника наружу, оставил его лежать на остекленевшей поверхности, в которую после взрыва плазменной гранты превратилась куча щебня, а сам осмотрелся.

Уже перевалило за полдень. Проспект и окрестные руины полнились механической жизнью, даже слабые сканеры экипировки мотылька фиксировали полтора десятка различных механоидов…

«Отключи… сканеры… — неожиданно передал мью-фон голос пришедшего в сознание Антрацита. — Внимание… привлекаешь… Я сам теперь… справлюсь…».

Максим обернулся к нему.

Глаза мнемотехника были открыты, но в них не читалось проблеска мысли, лишь боль плескалась в расширенных зрачках.

— Куда идти-то?

«Отсюда… на север… по прямой… метров двести…».

— А как быть с механоидами?

«Справлюсь…».

Максим лишь пожал плечами, но сканеры все же отключил.

— Ты, это, разговаривай со мной! — Он вновь взвалил Антрацита на плечи. — А то откуда мне знать — вырубился ты или нет?

«Не… отвлекай…».

Максим разозлился. Теперь, оказавшись в более или менее знакомой обстановке, он, надрываясь, тянул грузное тело мнемотехника в указанном направлении, мысленно ругая себя за глупость. Давно бы уже был в лагере, сидел бы в герметичном убежище, а не тащил бы по руинам непонятно кого.

Двести метров — расстояние немалое. Хорошо хоть окрестные руины он успел изучить и двигался оптимальным маршрутом, вдоль одной из улиц, уводящей в нужном направлении.

Вокруг простиралась мрачная реальность разрушенного мегаполиса. Множество ловушек подстерегало на пути. Участки зыбучего асфальта, способные в доли секунд поглотить человека или механоида, попадались особенно часто, но их было достаточно легко определить по отсутствию трещин. Увидел гладкий фрагмент тротуара или дорожного покрытия, чистый, не усеянный мусором и обломками, — знай — ловушка. Серьезную опасность представляли собой столбы уличного освещения, особенно те, с которых свисали провода. Почти все они были оккупированы скоргами, хищные колонии микроскопических обитателей Пятизонья таились в обрывках проводов, научившись имитировать их естественный цвет и фактуру. Охотились такие колонии на всех, кто проходил или проезжал мимо, будь то сталкер или механоид. Безвольно обвисшие провода внезапно приходили в движение, извиваясь, словно змеи, они жалили жертву энергетическими разрядами, а затем прочно приторачивали к бетонному столбу, чтобы неторопливо расправиться с ней.

Максим старался двигаться вдоль фасадов зданий, так было легче избежать ловушек, да и от механоидов отбиваться сподручнее. Руины скрывали не меньше неприятных сюрпризов, чем открытое пространство улиц, но все, что таилось внутри полуразрушенных зданий, обычно не распространяло сферу жизненных интересов за пределы коробки стен. Различные бытовые устройства, компьютеры и даже уцелевшие элементы проводки, оккупированные скоргами, представали серьезную опасность, лишь когда сталкер входил на подконтрольную им территорию. Получалось, что любой фасад здания — это некая пограничная зона, хотя механоидам, свободно перемещающимся по отчужденным пространствам, да людям наплевать на условности.

— Эй, Антрацит, ты живой? — Максим остановился, тяжело дыша. Он умудрился считать шаги и полагал, что двести метров фактически пройдены. Удивительно, но в поле зрения за это время действительно не попал ни один из механических монстров, словно незримая сила отпугивала их, заставляя уступить дорогу мотыльку, тащившему на себе искалеченного мнемотехника.

«Живой… — Раздался в сознании слабый голос. — На следующем перекрестке… направо…».

— Ладно. — Максим в душе порадовался скорому завершению мытарств. До перекрестка метров двадцать. Он не стал взваливать тело сталкера на плечи, а поволок его по тротуару.

Свернув, он вновь остановился.

— Теперь куда?

«Через пролом… в здание… там… все чисто…».

* * *

Периметр постройки ограничивали лишь невысокие огрызки стен.

Максим несколько раз проходил тут во время вылазок, но даже заподозрить не мог, что среди оплывших груд различного хлама скрывается тщательно замаскированный вход в жилище мнемотехника-одиночки.

Следуя указаниям Антрацита, Максим несколько раз свернул по едва приметной тропке, петляющей меж вставшими на дыбы плитами рухнувшего перекрытия, затем остановился.

— Тут, что ли?

Ответом ему послужил глухой вибрирующий гул.

Одна из покрытых трещинами, потемневших от времени бетонных плит с удивительной легкостью сдвинулась в сторону, открывая взгляду прочную, явно изготовленную из современных материалов дверь. Композитная многослойная броня защищала вход в обитель мнемотехника не только от пуль и снарядов, но и от скоргов: активный пластик наружного слоя глянцевито отблескивал в скупом свете сумеречного зимнего дня.