— Аркадий, а это что за фрукт? — заметил его Володя.

— А это инжир, она же смоковница, оно же фиговое дерево, — определил я.

— Листьями этого дерева еще Адам прикрывал свои яйца, — добавил Македон, большой знаток Ветхого Завета.

Сорвали мы несколько мягких, спелых плодов, кинули в сумку. Тут же рядом росло лимонное дерево. Пару лимонов туда же отправили.

— Все, больше ничего трогать не будем, это варварство, — остановил я своих ненасытных спутников.

Вова все равно, гад, сорвал еще несколько лимонов.

По пальмовой аллее мы дошли до искусственного озера с небольшим, тоже рукотворным водопадом. Там, к безмерному восторгу Володи, плавали настоящие золотые рыбки, лениво шевеля лохматыми, непомерно большими плавниками.

— Почем, интересно, в Питере они продаются? — Македон заинтересовался и потянулся к ним рукой, пытаясь поймать.

— Саня, прекрати! Что вы, как дикари, в самом деле! — я чувствовал себя ответственным за людей, которых привез в это райское место.

— Я просто поинтересовался, не психуй, — миролюбиво ответил Македон, хотя сам, наверное, обдумывал план эвакуации золотых рыбок в Питер.

Тем временем мы пересекли бамбуковую рощу, миновали отдельно стоящие эвкалипты и магнолии и вышли к цветочному магазину. Зашли, изучили ассортимент. При взгляде на ценники глаза Македонского стали сверкать и лучиться.

Я приветствовал знакомую уже продавщицу, которая оказалась к тому же заведующей этой торговой точкой. Узнав, что мы собираемся совершить с ботаническим садом крупную оптовую сделку, она стала еще любезнее, даже предложила нам выпить чая с вареньем из местного фейхоа. Мы вежливо отказались, тем самым еще более порадовав заведующую. Она села к телефонному аппарату и связалась с кактусовым питомником. Через минуту мы получили добро на его посещение.

Питомником служила огромная теплица, находящаяся метрах в трехстах от цветочного магазина, по соседству с розарием.

Старшим по кактусам оказался мужчина лет сорока, типичный ботаник в мягкой, потерявшей форму шляпе и непременных очках. Шорты и стоптанные сандалеты довершали портрет. Македон, способный вести многочасовую беседу на любую незнакомую тему, взял хозяина питомника под руку и они пошли осматривать так интересующие нас кактусы. Мы с Володей присели отдохнуть на скамеечке у входа. Македонскому во время деловых переговоров лучше не мешать. Через четверть часа он вернулся вместе с ботаником, Македон продолжал интимно поддерживать растениевода под локоток. Они интеллигентно спорили. Причем Урмац уверенно оперировал латинскими названиями и ботаническими терминами. Талантливый парень, не устаю я повторять, ведь еще несколько минут назад он не знал ни одного определения, связанного с наукой о растениях.

— Опунции интересуют меня значительно меньше, Гимнокалициум Михановича, Лафофора, некоторые из Ребуций мне более симпатичны, — не спеша делал заказ Македон.

Ботаник с большим уважением кивал головой. Наверное, нечасто попадается такой толковый, грамотный покупатель. С таким человеком приятно иметь дело.

— Завтра вечером, Александр Петрович, вы сможете забрать заказанные растения. Все будет упаковано, сопроводительные документы я лично подготовлю, — кактусовод подобострастно семенил перед Македоном и заглядывал ему в глаза.

— Как будем осуществлять оплату? — солидно поинтересовался Урмац.

— Только через кассу магазина, у нас с этим строго, — ботаник потупил глазки.

— Не беспокойтесь, завтра я приду с кассовым чеком, — успокоил Македон кактусовода и ловко пихнул ему в карман скрученную купюру.

Ботаник сделал вид, что ничего не заметил, но густо покраснел. Они еще о чем-то пошутили на латыни, и мы покинули царство колючих растений.

— Ну вот, половина дела сделана, — удовлетворенно заметил Македонский.

— Теперь можно немного отдохнуть. Я знаю место, где продают знаменитое крымское вино — «Черные глаза», — сообщил я своим спутникам.

— И искупаться хотелось бы, — напомнил Завгородний.

По дороге к морю я завел своих товарищей в дом, где по моим сведениям торговали легендарным вином. За разумную цену нам налили из огромной бочки полную трехлитровую банку темной ароматной жидкости.

— Ужин будет королевским: жареные на костре мидии с лимоном, вино и на десерт — плоды инжира. Надо уметь жить красиво при любых условиях, также я считаю необходимым делать из еды культ, — выступил я.

— Что это еще за мидии? — насторожился Завгородний.

— Володя, для пожирателя мухоморов ты задаешь странные вопросы. Какая тебе разница, что есть, в Ухошино ты, помнится, питался какими-то поганками, слабо интересуясь их гастрономическими качествами.

— Я хочу знать, что такое мидии, — упрямо настаивал Завгородний.

— Ну что же, изволь. Это деликатесный моллюск, мясо которого богато легкоусвояемым белком, впрочем, скоро сам попробуешь. Терпение, Володя, — успокоил я его.

Мы вышли из ворот ботанического сада и оказались на галечном пляже, который лениво облизывал теплое море.

Каждый раз, когда я оказываюсь вблизи этой волнующейся массы воды, меня охватывает легкий трепет. Я обожаю этот громадный живой организм, его чудовищную силу и одновременно нежность. Какое-то слюнявое настроение на меня накатывает, вспоминается сразу, сколько я херни всякой в жизни наделал, скольких людей обидел, покаяться хочется. На морском берегу я чувствую себя, как в церкви. Длится это, как правило, не более десяти минут и бывает только в день приезда.

Завгородний с Македоном глазенки закатили, задумались. Видать и на них магия морская подействовала. Мы медленно продвигались по берегу в сторону дикого пляжа, где можно жечь костер.

— Собирайте деревяшки сухие в одну кучу, надо огонь развести, — сбил я налет сентиментальности со своих компаньонов.

На диком пляже валялось много всякого дерева: фрагменты топчанов, ломаные ящики, просто сучья какие-то. В считанные минуты на берегу выросла огромная куча топлива. Для того, чтобы приготовить ужин — более чем достаточно. Я пошарил между большими камнями и вытащил внушительных размеров железный лист, который мы с Ингой спрятали здесь несколько дней назад. На листе, как на противне, мы будем жарить мидий, которых еще предстояло добыть.

Мы разделись и полезли в море. Соленая вода приятно облекла кожу. Почти сразу же, в нескольких метрах от берега, глубина была по горло. У нас, на Финском заливе, километр можно пройти, все по колено будет.

Оттолкнулись мы от каменистого дна и поплыли. Направление — торчащие из воды большие зеленые камни. На них-то, на этих валунах, и растут обширные колонии мидий. Оказавшись у цели, мы ухватились за скользкие края валуна, и я показал товарищам как добывать ценных моллюсков. Одной рукой надо держаться за камень, второй шарить по его подводной поверхности и, наткнувшись на острые края мидийной раковины, оторвать ее от субстрата, как бы отвинчивая. Звук при этом, точно в кабинете у дантиста во время удаления зуба. Я взял с собой полиэтиленовый мешок, и скоро он наполнился темно-коричневыми раковинами.