И вот теперь такой случай! Возможность посмотреть на обломки великой страны, собрать интересный материал, дописать наконец статью по социологии, свое маленькое исследование… От перспектив, надуманных и реальных, у Гора кружилась голова. Однако к воротам своего старого дома он подходил уже с совсем другими мыслями. Младший Енски тревожился за отца, которого после все той же неудачной экспедиции в Индию постоянно беспокоил желудок. И если бы только желудок! Профессор в свои пятьдесят с небольшим старел и дряхлел на глазах.

Мчась по дорожке, усыпанной гранитной крошкой, Гор краешком глаза заметил свежие цветы перед статуей Черчилля, с геометрической аккуратностью подстриженные кусты и ровный ковер газона – атрибуты незыблемости и постоянства в доме Енски. Все это и успокаивало, и одновременно вселяло в сердце неуверенность. С одной стороны, все осталось, как и было всегда, но с другой – что-то изменилось в самой важной составляющей – в хозяине дома.

«Что же случилось? Что?» – Гор взлетел по лестнице туда, куда всегда шел с неохотой, – в кабинет отца. Распахнул дверь.

Пусто.

Побежал дальше по коридору. Еще двери. Спальня.

Пусто!

Наконец в библиотеке обнаружился худой, высокий и нескладный человек с длинными волосами, явно не вяжущимися с его солидной внешностью. Гор застал его сидящим на полу возле стеллажа. На коленях нежданный гость держал толстенную книжищу, раскрытую на середине.

– Мистер Енски? – поинтересовался он, поднимаясь с пола.

– Да. А вы…

– Доктор Петерсон. – Человек резкими шагами пересек библиотеку и затряс руку Гора. – Это я звонил вам. К сожалению, связь неожиданно…

– Где отец? Что с ним?

– …прервалась, и я не смог договорить, – словно не услышав, продолжил доктор Пстсрсон. – Очень хорошо, что вы приехали так быстро. Я читал интересную книгу о бальзамировании в Древнем Египте. В вашей библиотеке много интересных книг, но это, пожалуй, самая…

– Что с отцом?

– …интересная. Знаете, в университете я подрабатывал патологоанатомом и хочу сказать, что эти египтяне были очень изобретательны. При их уровне технологии…

– Что с отцом?!! – проорал Гор Доктор удивленно заморгал.

– Да, мне понятно ваше желание узнать о мистере Енски. С вашим отцом все в порядке. Он в больнице. Случился небольшой приступ, и ваш семейный врач принял решение о госпитализации…

– Какой приступ? – выдохнул Гор.

– …и настоял на том, чтобы я подежурил в вашем доме. Потому что ваш слуга взял отпуск и уехал, кажется, в Суонси. Или в Йорк… Я точно не помню…

– Что с отцом?! Дьявол вас всех возьми, вы можете связно сказать?!

– Совсем не стоит так ругаться, – невозмутимо продолжал доктор Петсрсон. Его речь была ровной, непрерывной и гипнотизирующей, как Темза, видимая из окна главного редактора «Evening London». – Как я и сказал, с вашим отцом все в порядке. Хотя ваш слуга уехал в Йорк. В чем я не совсем уверен, к сожалению. Но вы всегда можете спросить об этом у него. Кажется, он должен вернуться завтра днем. Ваш врач, мистер Парсонс, сегодня звонил из больницы и интересовался…

– Он звонил? Какой номер? Где эта больница? – Гор бросился к телефону. – Какой номер?

– Как я говорил, звонил сам мистер Парсонс, а не я, – донеслось до него бормотание долговязого Пстерсона. – Если бы я звонил сам, то, безусловно, помнил бы номер…

– Вы что, не знаете номера больницы, где работаете?

– Я не работаю в больнице. – Петерсон почему-то обиделся – Странно, что вы решили так! Я просто ассистент доктора Роджера Парсонса. Когда-нибудь я обязательно возьмусь за самостоятельную практику, но сейчас…

– К дьяволу! – рявкнул Гор, с трудом подавив в себе желание ухватить доктора за ворот серого пиджака. – Где больница?

– В городе. – Улаф Петерсон ответил на удивление внятно и быстро – вероятно, что-то в глазах Гора заставило его сделать это. – Праед-стрит, 65. Большое семиэтажное здание… Куда вы? У меня есть машина, мы можем поехать…

– Тогда скорее. – Гор ухватил Петерсона за руку и потащил по лестнице.

– Но книга, – слабо протестовал доктор. – Книга…

– Я вышлю ее вам! По почте! Нет, пришлю с посыльным. На мотоцикле! Живее!..

Роджер Парсонс был человеком с широкими взглядами как на жизнь в общем, так и на образование в частности. Среди врачей он слыл личностью немного странной и неожиданной. Некоторые же из его выходок послужили даже поводом для ряда анекдотов, на которые, впрочем, сам Роджер никогда не обижался, вероятно, в силу все той же широты взглядов.

«Человеческая история убедительно доказывает, что даже из идиота можно сделать врача, который будет лечить других идиотов». Именно за эти слова доктора Парсонса лишили места в одном из британских медицинских университетов. Среди студентов, которых приветствовал таким образом Роджер, оказались люди с невеликим чувством юмора, но зато с непомерно раздутым чувством собственной значимости и большими связями.

Когда в начале больничного коридора появилась стремительная фигура младшего Енски и нелепо прыгающая позади него фигура доктора Петерсона, Роджер Парсонс как раз работал над своим персональным учебником латыни – языка, к которому он сам питал самые нежные чувства.

– Где мой отец?!

В который раз за день Гор повторял эту фразу, уже не надеясь добиться от врачей правды.

– Ваш отец, дорогой мой мистер Енски, – Парсонс поднялся со стула, – находится в этой палате.

Гор было кинулся к дверям, но доктор крепко ухватил его за руку.

– Подождите, мой юный друг. Есть одно обстоятельство, которое препятствует вам видеть своего любимого pater familias.

– И что же это за обстоятельство? – раздраженно бросил Гор.

Его выводила из себя намеренно усложненная манера разговора, к которой был склонен почтенный медик. К тому же Енски-младшему уже поперек горла стояли рассудительные и непробиваемо спокойные люди – особенно из числа докторской братии.

– У вашего горячо уважаемого мною отца сейчас такой момент… Во время которого я бы не отважился его дополнительно perturbare. Вы можете присесть вместе со мной и подождать… К тому же я бы показал вам, как удивительно остроумно можно обыграть на латыни слова «цинга» и «цикады». Представьте себе, мой друг, эти совершенно разные по , своему написанию и смыслу слова имеют между тем семантическую общность. Да, да! Если вдуматься и провести небольшой анализ, то можно заметить, что цинга, scorbutus, и цикада, cicada, могут быть переведены в одном из языков…

Гор застонал.

– Уважаемый доктор, я вас очень прошу! Отвлекитесь от вашей латыни и скажите мне, дьявол его побери, что же случилось с моим отцом? Почему я не могу попасть к нему сейчас? Что за приступ? А то это ваше «нордическое недоразумение» мне ни пса не смогло объяснить! – И Гор мотнул головой в сторону Улафа Петерона, который, привалившись к стене, пребывал в глубокой задумчивости.