– Ну и молоток! – Первым хлопнул меня по плечу тот мальчишка, что остановил нашу драку, отчего меня повело в сторону.

– Уу-у… да ты еле на ногах стоишь? Ну ты, Пыря, его ушатал! Он же едва сознание не теряет. – Детдомовец покачал головой. Отчего этот самый Пыря тут же повеселел. И спустя несколько мгновений небрежно заметил:

– Но держался он хорошо. Не падал.

– Не дождетесь! – хмуро буркнул я и рукой вытер скопившуюся под носом юшку, размазав ее по всему лицу.

– Мы же видим, что молоток, – снова заговорил тот детдомовец, который остановил драку. – А ты правду говорил, что твой дед восемь раз в тыл врага с парашютом прыгал?

– Я никогда не вру, – гордо заявил я. Потом, подумав, добавил: – Нет, могу правду не сказать, но врать не буду.

– Ну и ладно. Тебя до бабушки проводить?

– Не надо, я в порядке, – с этими словами я гордо вскинул голову, но тут меня снова повело, так что детдомовские, подскочив, поддержали меня с боков.

– Видим уже, как ты в порядке. Пошли, проводим…

– Боже, Ромочка, что случилось? – Бабуся подскочила ко мне, на ходу доставая платок и, плюнув на него, начала вытирать мне кровь с лица.

– Упал, – сообщил я, тут же как бы дезавуировав свое прежнее утверждение. Ну о том, что никогда не вру… Но ситуация и «пацанские традиции» требовали именно подобного ответа. Если бы я сказал правду, то мой авторитет тут же рухнул бы. Ибо «стучать взрослым» было «западло». Причем абсолютное. Да и действительно же чуть не упал. Если бы пацаны не удержали. Значит, почти и не соврал… – И ударился сильно. О бревно. – Я покосился на детдомовских, сгрудившихся рядом. – Спасибо, вон ребята помогли дойти.

Детдомовские закивали головами, но в их глазах я явственно заметил одобрение. И понял, что успешно прошел тест на стукачество…

– Да где ты ударился-то? В бассейне?

– Нет, я ж тебе говорю – о бревно! Меня отпустили пораньше, а тебя не было еще. Ну и я пошел за бассейн…

Уж не знаю, поверила бабуся моим рассказам или просто решила не раздувать скандала, но наскоро придуманное мной объяснение прокатило. Тем более что за то время, пока мы шли к бассейну, я немного оклемался и держался вполне уверенно. А еще, пока мы ехали домой в автобусе, я специально отвлекал бабусю рассказами о том, какое сегодня было хорошее занятие, как меня хвалила тренер и как мне нравится учиться плавать. Ну и хвастался своими успехами… Нет, от выволочки меня это не спасло. И пообещать вести себя «ответственнее» мне тоже пришлось. Как и не уходить никуда и ждать бабусю в фойе, даже если меня отпустят пораньше. Но никаких иных санкций ко мне применять не стали. И только уже вечером, когда я лежал на своем кресле-кровати, ко мне пришел дед и, подсев рядом, тихонько спросил:

– Сильно досталось?

Я вздохнул:

– Терпимо, – потом насупился и пробурчал: – И ему не меньше.

– А в следующий раз опять подеретесь?

Я улыбнулся и аккуратно качнул головой. От резких движений в виски стреляла боль.

– Не-а. Помирились.

– Ну тогда ладно. – Дед похлопал меня по руке и, встав, вышел из комнаты…

Закончив последний бассейн, я повис на тросе с поплавками, отделявшем дорожку, по которой я плыл, от соседней. Сил влезть на бортик не было совершенно.

– Вот, Кузовкин, смотри, Воробьев на два года тебя младше, а уже закончил. А ты все телишься!

– Да он – двужильный, Ирина Алексеевна! – отозвался Пыря и тут же нырнул головой в воду, чтобы не слышать ответ. Тренер усмехнулась и, сделав шаг вперед, протянула мне руку.

– Давай помогу вылезти.

– Не-е-е, я сам…

– Давай говорю!

Но я упрямо набычил голову и, оттолкнувшись от троса, уперся руками в бортик бассейна. Рывок! Блин, повело-то как… Уставшая левая рука подогнулась, и я едва не приложился мордой о бортик, но сумел удержаться и вытянул-таки свое… ну-у-у… теперь не такое уж и тщедушное тельце из бассейна.

– Вот упрямый! – Ирина Алексеевна покачала головой и улыбнулась. Я устало улыбнулся в ответ. Ну да – упрямый. И что? Считайте, что это у меня такая гендерная особенность. То есть я не просто существо мужеского полу, а настоящий упрямый осел… Но иначе я никогда не осилю все, что запланировал! Я вздохнул. Отставание уже начало проявляться. Я рассчитывал, что этой весной уже начну заниматься гимнастикой, но-о-о… пока не вытягиваю. Сильно устаю на плавании. Одного дня между тренировками едва хватает, чтобы восстановиться. И это несмотря на то, что более-менее нагружать меня стали только месяца два назад! Так что пока с гимнастикой пролет…

– Так – все, тренировка на этом закончена. Всем спасибо!

Я поднял голову. Пыря домучил-таки свою дистанцию и сейчас как раз вылезал из бассейна. Причем выглядел он куда свежее меня.

После той драки мы с детдомовскими даже подружились. Не то чтобы неразлейвода, но при встрече здоровались, тыкая кулаками друг друга по плечу и солидно интересуясь, как дела. Остальные мальчишки нашей секции первое время, обалдев, пялились на меня, не веря своим глазам, а потом один из них, крупный восьмилетка по имени Георгий, попытался было к нам присоединиться. Ну то есть перейти с детдомовскими на отношения запанибрата. Но те его тут же обломали, зачморив и едва не «опустив» как раз по тому сценарию, которого я так опасался. Еле сумел их удержать… Что, впрочем, вышло мне боком. Потому что этот самый Георгий не нашел ничего лучше, нежели назначить именно меня виновником своего унижения. Обернулось это все тем, что он как-то поймал момент, когда детдомовские по какой-то причине не пришли на тренировку, и попытался проделать со мной именно то, что я не дал им проделать с ним. Ну и нарвался на удар по яйцам. Кулаком… Ой и шуму было! Ирина Алексеевна к нам в мальчиковую раздевалку не полезла, но на ее крики прискакал как раз тренер по гимнастике, чьи подопечные занимались по соседству.

Сначала тренер гимнастов попытался во всем обвинить меня. Мол, напал на бедного Жору, хулиган, драчун… Тем более что испуганные мальчишки эту версию вроде как подтверждали – да, он, да, ударил, да, по яйцам. Но когда страсти чуть улеглись, я попросил «гимнаста» и Ирину Алексеевну объяснить мне две вещи: первую – почему, если я на него действительно напал, этот «стукнутый» лежал и вопил именно у моего, а не у своего шкафчика, который располагался в противоположном конце раздевалки. И вторую – я что, с дуба рухнул, ни за что ни про что нападать на такого здоровенного лба? Вы наши размеры-то сравните! После этого разбор происшествия перешел в более конструктивное для меня русло, а дополнительный опрос свидетелей полностью проявил истинную картину случившегося. Окончилось же все тем, что тренер по гимнастике по окончании всех разборок уважительно пожал мне руку. Так что если бы я не был так слаб, то точно уже бы занимался у него. Даже похода деда к директору не понадобилось бы. Ну а Жора… Жора бросил занятия. Появившиеся на следующей тренировке детдомовские, узнав обо всем, так на него наехали, что он сдернул прямо с занятий. И более на них не появился. И слава богу! Потому что после всего произошедшего он меня просто возненавидел. Мне другие пацаны из нашей группы об этом рассказали, которые жили в соседнем от него дворе. Типа его трясти начинало при упоминании обо мне. Убить меня клялся. Я даже слегка испугался и почти месяц на всякий случай таскал в кармане отвертку, которую тайком вытащил из дедова ящика с инструментом. Он, конечно, еще совсем сопляк, но раза в полтора меня тяжелее и с куда более длинными руками. Да и когда людей на одной мысли зацикливает – всякое может случиться…