– Он сказал, что ничего не знает.

– А как еще он должен был сказать? Конечно, не знает. Мы ведь не занимались ничем подобным у него на глазах.

– Давайте вернемся к тому вечеру. Почему вы оказались в особняке? Следователь Бачанович выяснил, что вы не имели права там находиться, у вас не был оформлен допуск к особо секретным документам.

– Конечно, не был. Я ведь столько лет провела за рубежом. Даже в нашем МИДе мне давали не все документы, а уж тем более в канцелярии кабинета министров. Но Баштич настоял, чтобы я приехала туда еще днем. Он собирался просмотреть все документы, которые мы ему подготовили.

– Он собирался остаться там на ночь?

– Возможно. Но он не посвящал меня в свои планы.

– А если бы он предложил вам остаться?

– Я бы осталась, – честно ответила женщина, – но он не предлагал. Наоборот, попросил меня организовать машину для сына. Насколько я поняла, мы должны были вечером уехать – я и Зоран.

– Вы присутствовали на совещании?

– Нет. Совещание было закрытым. Из наших там был только Петкович, но у него как раз есть все допуски.

– Что было дальше?

– Когда совещание закончилось, Петкович зашел ко мне и сказал, чтобы я поднялась вместе с Баштичем наверх. Мы поднялись вместе, он дал мне поручения, еще сказал, что я хорошо выгляжу, и попросил пригласить сына.

– Между вами ничего не произошло?

– Вы считаете, что он пользовался каждой секундой? Нет, он не был до такой степени сексуальным маньяком.

– Мне необходимо высчитать точное время, поэтому я прошу вас вспомнить, сколько времени вы были в его апартаментах. Только точнее.

– Минуты две, не больше. Между прочим, на пленке камеры, которая была установлена на третьем этаже, видно, как мы поднимаемся вместе, а через две минуты я спускаюсь вниз уже одна.

– И вы позвали Зорана?

– Я ему сказала, что его зовет отец и он может подняться к нему. Зоран сразу пошел.

– Вы знали, зачем он так настойчиво пытался увидеться с отцом?

– А зачем молодые люди приезжают к своим родителям? Естественно, из-за денег. В этом возрасте родители нужны только как хорошие доноры. Я не сомневалась, что Зоран приехал просить денег. Он пробыл наверху несколько минут и вернулся расстроенным. Насколько я поняла, отец дал ему денег, но не ту сумму, на которую он рассчитывал. Зоран стал жаловаться, что не сможет поменять свой автомобиль, но я сразу поняла, что он лжет. У него, видимо, были какие-то долги. Автомобиль можно было взять в рассрочку или в кредит, а долги нужно гасить сразу и желательно в срок. Поэтому сорок тысяч евро, которые ему дал отец, его явно не устраивали.

– Какие долги?

– Любые, какие могут быть у молодого человека в его возрасте. Он пришел ужасно расстроенным и уселся на стул, принявшись звонить своей подруге в Германию. Кажется, ее звали Мирца.

– И больше вы не выходили из комнаты?

– Нет, не выходили. Я просматривала документы, а он ждал, пока отец спустится вниз, чтобы снова попытаться с ним поговорить. Но потом Петкович поднялся наверх, обнаружил труп и поднял шум. Остальное вы уже знаете.

– Какие у вас отношения с Драганом Петковичем?

– Нормальные. Он педант, любит, чтобы все документы были в порядке. Он ведь был одним из заместителей Баштича по партии и заведующим отделом в кабинете министров.

– А его супруга?

– Она у нас не работала. Красивая женщина, но у нас в здании никогда не появлялась. Она сербка только по деду. Ее бабушка со стороны отца была австрийка, а мать итальянка. Такой своеобразный букет. Поэтому она больше похожа на итальянку.

– В тот вечер там работал новый сотрудник охраны – Недич. Вы его раньше знали?

– Меня об этом уже спрашивали. Я его не знала и никогда раньше не видела.

– А других знали?

– Тоже не знала. Может, видела, но не обращала внимания.

– Я задам еще один провокационный вопрос. Только не обижайтесь.

– Задавайте, – согласилась она, – меня все равно уже выгнали из кабинета министров, и мне теперь нечего бояться. Я – женщина свободная. Что еще вас интересует? Спала ли я с Петковичем? Нет, не спала. Его, по-моему, вообще мало интересуют женщины.

– Я хотел спросить не про Петковича, а про ваши отношения с Зораном Баштичем.

Даниэла покачала головой, погрозила пальцем и укоризненно произнесла:

– Это уже неприлично. Конечно, у нас ничего не было и не могло быть. Он совсем мальчишка, я имею в виду не его физическую форму, а его интеллектуальный порог. Вы слишком плохо обо мне думаете. Чтобы мне понравиться, мужчина должен иметь некий уровень интеллекта, иначе с ним будет неинтересно ни в постели, ни в жизни, ни в ресторане.

– Убедили, – сказал Дронго, улыбнувшись, – ваш ответ меня более чем удовлетворил. Кстати, насчет вашей бывшей работы. А почему вас оттуда убрали? Какие основания?

– Никаких, – спокойно ответила Даниэла. – Но все понимают, почему меня убрали, и я тоже понимаю. Это такая игра, когда все отводят глаза и никто не говорит правду. Меня взял на работу сам Баштич, который перевел меня из министерства иностранных дел в канцелярию кабинета министров. И, разумеется, после смерти Баштича мне нужно было уйти. Поэтому меня отправили в хорошо оплачиваемый отпуск и заодно попросили написать заявление об уходе по собственному желанию. Как раз с завтрашнего дня я становлюсь безработной. В МИД меня тоже вряд ли возьмут после этой истории с убийством Баштича. Придется искать работу, может, даже придется снова уехать в Германию или Венгрию. Не знаю, пока не решила.

– По-вашему, кто его мог убить?

– А разве есть сомнения? Насколько я поняла, уже арестован сотрудник охраны, который сидел у его дверей. Такой молодой высокий парень. Он пропустил убийцу. Наверное, ему хорошо заплатили. Кто именно это мог сделать, я не знаю. Может, кто-то из приехавших гостей, а может, сам охранник. Я действительно не знаю.

– Вы поднимались в апартаменты Баштича, после того как обнаружилось, что он мертв?

– Конечно. И не один раз. Мы оставались в этом доме всю ночь, до утра. И меня дважды просили подняться и посмотреть, все ли вещи находятся на своих местах, что я и делала.

– Ясно. – Дронго посмотрел на Орлича, словно разрешая ему задать нужный вопрос, но тот молчал.

– Оформите ей пропуск, – попросил эксперт. Орлич взял пропуск и вышел из кабинета, чтобы поставить подпись и печать. Когда они остались одни, Даниэла неожиданно спросила:

– А вы женаты, господин эксперт?

– Да, – ответил он, – уже достаточно давно.

– Не могу поверить, – улыбнулась она. – И вы нормально живете с ней все эти годы и ни разу не изменили?