Граждане Ибанска! Братья и сестры! Матери и дочери! Отцы и дети! Свинарки и пастухи! Гангстеры и филантропы! К Вам обращаюсь я, друзья мои! Сегодня для нас всех Великий Праздник! Только что под нашим мудрым руководством наши славные ученые при поддержке народных масс открыли внеземную цивилизацию, населенную разумными существами! Призываю вас хранить спокойствие и выдержку! Наш народ привык к трудностям! Я уверен, что вы с честью выдержите и это испытание, выпавшее на вашу долю! Будьте бдительны! Если заметите где-либо появление интеллигентов, принимайте экстренные меры... Речь Заибана была выслушана с полным пониманием. Хмыря отвели в участок. Балду взяли на работе. Но выпустили. За Балду поручился коллектив. Хмыря выпустили, исходя из каких-то далеко идущих планов. Выйдя на свободу, Хмырь и Балда отправились в Забегаловку. По дороге они прихватили Учителя, который устроился на освободившуюся должность сторожа в ПУПе.

Вот, послушайте, говорит Лапоть. Эта шпана все сочиняет и сочиняет. И откуда в семье серого бездарного среднего чиновника появляется такое!

Ушел в забвенье Чингачгук.

И кожаный Чулок.

И Д'Артаньян. Упал из рук

Поломанный клинок.

Атос, Портос и Арамис.

Их больше не ищи.

Не вспыхнут в памяти на миг.

Заветные плащи.

В ничто ушел король Ричард

Второй Плантагенет.

Айвенго и Квентин Дорвард.

И этих тоже нет.

А кто остался тут со мной?

Кем ныне окружен?

Мечтой-фантазией какой

Мой разум загружен?

Овцу спасающий чабан?

Искатель, где руда?

Летящий в космосе чурбан?

Ударник измтруда?

Частицу ищущий малец?

Находчивый шпион?

Забивший шайбу молодец?

Неужто это - он?

Увы, замены нету ей.

Пропала сказка та.

Они ушли. В душе моей

Осталась пустота.

Превосходно, говорит Хмырь. Выпьем за наших детей! Они и без нас во всем разберутся сами не хуже нас. А ты что скажешь, спросил Лапоть у Учителя. Мне грустно, сказал Учитель. Послушайте, я вам спою песенку.

Как закрою глаза, душу трогает боль.

Все живое из памяти гонит.

Вижу панцырь и щит. Вижу - входит король.

Слышу шпаги звенят. Скачут кони.

Нам романтику кажут сегодняшних дел.

Забываю о ней без печали.

Я б, дыханье тая, все глядел и глядел,

Как уланы в атаку помчали.

Я с пеленок учен, что все это - обман.

Но какая же жизнь - мир без краски.

Людям важно, какой они бредят туман

И какие им верятся сказки.

Но из сказки исчезли мечи и дворцы.

И ушли колдуны и принцессы.

Захватили их место борцы и творцы,

Объективные жизни процессы.

В сказку ныне пришел гарнитур и клозет.

Руководства грошовые плутни.

Демагогия серых хвастливых газет.

И до рвоты унылые будни.

А откроешь глаза, с чем останешься ты,

Человек из разрушенной сказки?

Воплощение чьей-то убогой мечты.

Мир как есть. Полный лжи. И без маски.

Это придумал давным-давно пятнадцатилетний мальчик. Так выпьем за мальчиков и девочек, выдумывающих то, о чем молчат их отцы и матери, сказал Хмырь.

Балда сначала аккуратно ходил в свой ЖОП, отсиживал положенное время и добросовестно исписывал положенное число страничек. И хотя он весьма основательно продвинулся в своей области науки (он это понимал), на его служебном положении и на вознаграждении за труд, т.е. на индексе его потребностей, это отразилось не столько в лучшую, сколько в худшую сторону. Сначала он на это не обращал внимания. Был молод. Наука его увлекала. Потом, видя, как повышается социальный и потребностный уровень его бездарных сослуживцев, Балда задумался. И ему надоело заниматься наукой впустую. В этот период духовного кризиса он приходил в ЖОП, садился в свое кресло и часами ничего не делал, отправляя в машину чистые листы. И к великому удивлению своему в конце месяца заметил, что его показатели остались теми же и вроде даже обнаружили тенденцию к повышению. Тогда он решил экспериментировать. Месяцами он не писал ни строчки. Месяцами переписывал главы из учебников. Месяцами писал всякую чушь. И выработал оптимальный вариант. Его показатели стали заметно повышаться. Начальство стало его похлопывать по плечу и иногда ставить в пример. Тогда-то Балде и пришла в голову простая идея, реализация которой и поставила его в положение гения. Он изобрел свой биозаменитель, - нехитрое приспособление, продуцировавшее биотоки, аналогичные его собственным. Теперь, придя на работу, Балда оставлял на своем месте свой биозаменитель, включал в конвейер отдачи листы, вырванные из первых попавшихся книжек, в основном - из школьных учебников, и уходил шляться по своим делам. Вечером он заявлялся снова для того, чтобы зарегистрировать свой уход на счетчике. А его биозаменитель продолжал трудиться круглые сутки. Поскольку после ухода всех сотрудников Эрзац-Балда работал один, вознаграждение ему высчитывалось по заданной формуле такое, что Балда уже на третьем месяце стал получать больше директора, пройдя за это время около десяти должностных ступеней. Ибанск пришел в смятение. Балду вызвали в ООН. В ООН ему предложили: либо он умерит свою гениальность, либо... Короче говоря, сотрудник не может быть умнее директора и заместителей. И тем более получать больше их. Балда пообещал исправиться. И исправился. Он предложил простой способ пересчета избыточной продукции сотрудника (если она ведет к вознаграждению, превышающему вознаграждение Директора и заместителей) на вышестоящее начальство в соответствующей пропорции. И в ближайший же расчетный день машина поставила Балду на соответствующее ему место в ибанской научной иерархии. Сотрудники ЖОПа усмехнулись, глядя на расчетное табло Балды. Тоже, мол, гений нашелся! Такое же барахло, как мы! И довольные разошлись по своим местам. Зато директора произвели в Оберакадемики, заместителей в Академики-Заискатели. И всех их наградили орденами. Балде поставили на вид. Балда сначала запил от огорчения. А потом, когда пить стало не на что, наладил массовое производство биозаменителей и начал загонять их сначала надежным знакомым, затем - кому попало, но через надежных посредников, наконец - кому попало без посредников. Скоро мода на биозаменители захлестнула Ибанск. Правительство приняло решение построить крупнейший в мире комбинат биозаменителей, испортив для этого три реки и четыре озера. Благодаря этому ибанцы получили возможность спокойно стоять в очередях, сидеть на собраниях и ездить на другой конец Ибанска за грошовой зарплатой. Зато наука такими бешеными темпами рванулась вперед, что догнать ее и тем более выйти на ее передний край не стало никакой возможности. А зачем ее догонять, сказал Главный Теоретик. Не надо. Пусть себе идет вперед. На то она и наука, чтобы опережать свое время. Наша задача - поощрять и внедрять в производство. И в Ибанске начали строительство крупнейшего в Мире Комбината По Строительству Институтов Делающих Выдающиеся Научные Открытия (КПСИДВНО) по образцу ЖОПа. И скоро институты такого образца красовались во всех населенных пунктах мира. Производство биозаменителей возросло в сто раз по сравнению с тринадцатым годом.