class="p1">— Отпусти, я должен сгореть! — надрывно и истерично завопил Флатэс, цепляясь за запястья Ингелео.

Разум словно отключился. Флатэс окончательно перестал соображать, ему чудилось, что он в огне, что он горит, а рядом, совсем неподалёку охвачена пламенем и сестра. На глазах скопились слёзы, что крупными каплями бросались бежать по лицу, точно остерегаясь, что и их достанет огонь. Он видел вокруг лишь дым с буйствующими языками пламени, слышал крики Экли и свой, чувствовал вонь горящей плоти и задыхался, задыхался, задыхался.

— Ты нахрен совсем конченый? — с отупляющей злостью взревел смутьян. — Когда ты уже прекратишь творить эту херню? Да на тебе уже живого места нет! Разуй свои лупёшки! Разуй, я сказал!

Не выдержав, Ингелео снова окунул Флатэса головой в воду и снова дёрнул на себя. Он пристало следил за выражением лица, чтобы понять пришёл ли Игнэйр в себя. По итогу ему пришлось повторить «купание» ещё пару тройку раз, пока закашливающийся от воды весельчак не пришёл в себя. Вскидывая голову, вздорный шутник заметил, как к нему бросились ещё два человека, но увидел только рыжий и чёрные цвета, всё остальное сливалось из-за стекающей на глаза воды.

Флатэс, точно пребывающий в прострации, не слышал никаких звуков. Он потеряно крутил головой с выпученными глазами, пока щёку не обожгло. Мир стал приходить в норму. Перед ним всё так же стоял Ингелео, прописавший ему смачную пощечину, а по бокам — Лания и Лаура, тревожно разглядывающие друга.

— На меня смотри! — рыкнул Элисар, схватил лицо Игнэйра и стиснул щёки. — Сраный чудила, ты чего добиваешься? Ты уже не тот полудурок, который обжёг сестру, ясно! Ты теперь просто придурок, который разучился соображать башкой! Хватит себя прижигать!

Смутьян ещё несколько минут грозно смотрел нерадивому другу в глаза, прежде чем ожесточённо расцепить руки и отшатнуться от него. Тело Флатэса по прежнему горело, но уже не от истерики, а от страха. Что он только что чуть не наделал? Он же чуть не перешёл грань невозврата…

Лания нагло протолкнулась к Флатэсу, заставив Ингелео отступить ещё на несколько шагов. Она с ужасом оглядела его раны и поджала губы. Выдохнув, академка выставила руки и сосредоточилась на ожогах. Она чуть скривилась, когда начала перемещать золотисто-зелёный свет, залечивая раскрасневшуюся кожу. Пока Нобилиа делала своё дело, все молча наблюдали на Флатэсом, чьи глаза становились краснее с каждой новой минутой.

— Лания, тебе нельзя, твоя способность… — вяло постарался возразить парень, виновато глядя на её руки.

— Помолчи хоть раз, Флатэс. Мне нужно сосредоточишься.

Уверенный ответ рыжеволосой академки, окончательно выбил его из равновесия. Он даже стал сомневаться та ли Лания Нобилиа перед ним? Не она ли вечно мямлила и опускала глаза или то был кто-то другой? Облегчённо выдохнув, он наконец почувствовал спокойствие, предоставляя себя на милость подруги.

Через некоторое время Лания поднялась, давая понять, что закончила с лечением. Флатэс взволнованно посмотрел на проявляющиеся красные пятна на её руках. Нобилиа проследила за его взглядом и прикрыла покраснения, а после мягко улыбнулась. Она не дала другу и шанса открыть рта, так как обратила внимание на Ингелео. Академка изучала его несколько секунд. Элисар угрюмо стоял, скрестив на груди руки и далеко не сразу заметил, что Нобилиа буравит его глазами. Парень фыркнул и недовольно сощурился, скрючив нос.

— Чего пялишься? — огрызнулся тот, направляясь к Флатэсу.

— И долго ты прятать его будешь, — она скептично изогнула бровь и качнула головой на его руки.

Смутьян замер на мгновение, неотрывно сверлил Ланию ледяным и неодобрительным взглядом, от которого та невольно повела плечами.

— Так и будешь истерить, как девчонка? Да ты же не переживёшь, если на твоём тебе появятся изъяны, принцесска, — хмыкнула Лаура.

Тот продолжал молча стоять, а после и вовсе сделал вид, будто никого не слышит. Лания не выдержала и подалась вперёд, протянула руку и ухватилась за край рукава его футболки, от чего Ингелео среагировал молниеносно. Он грубо ударил девушку по руке и отшатнулся. Весь начал пылать от гнева.

— Убери от меня свои клешни, — прикрикнул смутьян, сделавшись бешенным зверем.

Лания же спокойно выдержала его истерику, после чего установила зрительный контакт. Флатэс смог понять, что для неё это тяжело, лишь когда она заправила прядь волос за ухо — так она всегда делала, пытаясь скрыть нервозность или страх.

«Она начала переступать через свои себя? Поразительно», — мелькнуло у него в голове.

— Я дотронулась рукава, а не тебя. Не думала, что ты такой изнеженный, — она скривила губы дугой, а после тихо цокнула языком. Её пальцы вцепились в кожу на плечах, но Нобилиа упрямо продолжала смотреть на Ингелео. — Пошли, — она махнулась ему рукой и направилась за соседние кусты. — Пошли, Ингелео, ты ранен!

Как только она отвернулась, её плечи заметно расслабились. Пусть голос подруги всё ещё не звучал бодро и уверенно, но она определённо стала внушать доверие и перестала быть в глазах других забитой девочкой. По крайней мере усердно работала над этим, из-за чего Флатэс почувствовал за неё гордость.

Территория академии кувелов, река Светлой Девы

Лания скрылась от любопытных глаз за природной изгородью. Бурлящий поток реки приносил небывалое успокоение и даровал возможность выдохнуть, хоть она и чувствовала себя не в своей тарелке. Вечерний ветер ласково проводил по щекам и отправлялся кружиться в цветах по полянке. Из-за деревьев было немного темнее, чем там, где она лечила Флатэса.

— Ты кого из себя строишь? Я не просил о помощи, — фыркнул позади Ингелео, нехотя передвигающий ноги.

Он остановился на приличном расстоянии от академки. Лания затылком чувствовала, что смутьян пытается прожечь его взглядом, но постаралась сохранить самообладание.

— Про запрет касаний мы и так все знаем, — начала она, — а про стеснение показывать свою слабость, слышу впервые. Даже забавно, — мягко отозвалась Нобилиа.

Ингелео, точно приросший к месту, изменился в лице — стал более жутким. Выдохнув, Лания подошла к нему на допустимое расстояние, старательно сохраняя дистанцию и выставила перед собой ладони.

— Просто вытяни руку.

— Без прикосновений, — предупредил недоверчиво Элисар.

— Не очень-то и хотелось, — так же спокойно ответила Лания, желая поскорее закончить спектакль.

Чуть помедлив, он таки показал небольшой ожог. Раскрасневшаяся кожа приобрела ядовито-алый оттенок, что становился насыщеннее к середине. Выставив руки над раной, девушка следила за тем, чтобы не пересекать дозволенную черту близости, но, и чтобы её способность доставала до повреждённой кожи.

— Почему ты так такая тошнотворно терпимая? Других мало волнует, чего и кому нравится и чего кто терпеть не может.

— У каждого свои бзики. Я не терпимая, я просто знаю,