Но известие о возвращении короля взволновало их обоих, хоть и по-разному.

Сан Феличе, придя в королевский дворец, не застал там принца, но адъютанту было приказано сообщить библиотекарю, что его высочество находится у короля, который минувшей ночью спешно возвратился из Рима.

Хотя событие это и показалось Сан Феличе весьма важным, он все же, не зная, чем оно окажется для жены, и не подумал уйти из дворца хоть на минуту раньше: домой он вернулся в обычное время.

Дома он рассказал Луизе о приезде короля как о новости скорее удивительной, чем тревожной. Но Луиза, со слов Сальвато знавшая, что сражение неминуемо, сразу же подумала, что внезапное возвращение короля связано именно с этим. Она уверенно заметила, удивив кавалера своей прозорливостью, что, если король возвратился, значит, произошла битва между французами и неаполитанцами и французы одержали верх.

Но, высказывая такое предположение, в правильности которого она не сомневалась, Луиза вынуждена была сделать невероятное усилие воли, чтобы не выдать своего волнения, ведь французы не могли победить без боя, а в бою им, конечно, пришлось понести более или менее значительные потери: как знать, не оказался ли и Сальвато среди раненых или убитых?

Под первым попавшимся предлогом Луиза удалилась в свою комнату и перед тем распятием, под которым некогда лежал князь Караманико, ее умирающий отец, а Сан Феличе поклялся исполнить его волю — жениться на ней и позаботиться о ее благополучии, она долго и горячо молилась, не говоря, о чем просит, и предоставив Богу самому читать в ее сердце.

В пять часов до Сан Феличе донесся с улицы необычный шум; он подошел к окну и увидел людей, бегущих со всех сторон и расклеивающих прокламации, тут же привлекающие всеобщее внимание. Он спустился на улицу, подошел к одной из афиш и прочел непонятное воззвание. Потом, как всякому мыслящему человеку, ему захотелось узнать смысл этой политической загадки, и он спросил Луизу, не хочет ли она пройтись вместе с ним по городу, чтобы узнать новости, а когда она отказалась, отправился один.

В его отсутствие пришел Чирилло; об отъезде Сальвато он еще не знал. Молодая женщина без утайки поведала ему все: как появилась Нанно и на своем иносказательном языке, поведав греческую легенду, дала Сальвато понять, что французам предстоит сражение и что он должен драться вместе с ними. Чирилло, так же мало знавший о событиях, как и Сан Феличе, был весьма встревожен, но постарался убедить Луизу, что, если с Сальвато не случилось несчастья, он тем или иным путем сообщит друзьям новости, а если он сам, Чирилло, что-нибудь узнает, то немедленно все передаст ей.

Луиза умолчала о том, что надеется получить от Сальвато вести, по меньшей мере, так же скоро, как и доктор.

Когда Сан Феличе возвратился домой, Чирилло давно уже ушел. Кавалер был озадачен и нежданным триумфом короля, и восторгами неаполитанцев. Запутанный и темный смысл воззвания не ускользнул от его проницательного ума, а сердцем он был не так прост, чтобы не почувствовать тут какой-то обман.

Он пожалел, что не застал Чирилло, которого любил как человека и ценил как врача.

В одиннадцать часов он удалился к себе, а Луиза ушла в свою комнату или, вернее, в комнату Сальвато, как имела обыкновение уходить туда, когда там ее ждал юноша. Теперь, когда его уже здесь не было, тревога придала ее любви еще небывалую страстность. Она опустилась на колени у постели и долго плакала, снова и снова прижимаясь губами к подушке, на которой покоилась голова раненого.

Послышался легкий шорох, она обернулась: на пороге стояла Джованнина. Луиза встала, смущенная неожиданным появлением девушки, а та сказала, оправдываясь:

— Я слышала, что вы плачете, и подумала: может быть, я вам нужна? Луиза в ответ только покачала головой: она не хотела говорить, боясь, как бы в смятении не сказать чего-нибудь такого, о чем следует молчать.

На другой день Луиза была бледна, выглядела крайне растерянной; впрочем, оправданием ей служило то, что всю ночь слышался треск петард и mortaretti 95.

Кавалер кончал завтракать, когда у его ворот остановился экипаж. Джованнина отворила калитку и впустила секретаря принца. Принц обязан был присутствовать на заседаниях Совета в полдень, но перед тем желал поговорить с Сан Феличе, а потому прислал за ним экипаж и просил приехать немедленно.

На крыльце кавалеру встретился почтальон; он застал калитку отворенной и вошел; в руках у него было письмо.

— Мне? — спросил Сан Феличе.

— Нет, ваше превосходительство, вашей супруге.

— Откуда?

— Из Портичи.

— Отнесите поскорее! Вероятно, это от ее няни.

И Сан Феличе, не задерживаясь, сел в экипаж и уехал.

Луиза слышала слова, которыми обменялись ее муж и почтальон; она вышла почтальону навстречу и взяла письмо.

Оно было написано незнакомым почерком.

Луиза в растерянности распечатала его, увидела подпись и вскрикнула: письмо было от Сальвато.

Она прижала его к сердцу, бросилась в священную комнату и заперлась.

Ей казалось, что было бы кощунством прочитать первое послание ее друга иначе как в этой комнате.

— От него! — шептала она, опускаясь к кресло у изголовья кровати. — От него!

Несколько мгновений она не в силах была читать; кровь, отхлынув от сердца, прилила к голове: в висках стучало, глаза подернулись пеленой.

Сальвато писал с поля битвы:

«Благодарите Бога, возлюбленная моя! Я успел к сражению, и наша победа не обошлась без моего участия. Ваши святые, непорочные молитвы были услышаны: Бог, к которому взывал чистейший и прекраснейший из его ангелов, охранял меня и мою честь.

Никогда еще не бывало такой полной победы, любимая моя Луиза; еще на поле сражения мой дорогой генерал прижал меня к сердцу и произвел меня в командиры бригады. Армия Макка рассеялась как дым! Сейчас я уезжаю в Читтадукале, откуда постараюсь отправить Вам это письмо. В том беспорядке, который последует за нашей победой и разгромом неаполитанцев, нельзя положиться на почту. Люблю Вас всем сердцем, которое полнится любовью и гордостью. Люблю Вас! Люблю!

Читтадукале, 2 часа ночи.

Вот я уже на десять льё ближе к Вам! Мы с Этторе Карафа нашли крестьянина, который на моей лошади, оставленной мною здесь (поблагодарите за нее от меня Микеле), соглашается тотчас же отправиться в путь; он остановится, только когда лошадь падет под ним, а вместо нее возьмет другую. Он берется доставить письмо нашему другу, у которого Этторе скрывался в Портичи. Письмо к Вам будет вложено в тот же конверт, что и письмо к нему, и он Вам его перешлет.

Я говорю это, чтобы Вы не задумывались над тем, каким путем оно к Вам попало; это на несколько мгновений отдалило бы Вас от меня. Нет, я хочу, чтобы Вы испытали от чтения моего письма такую же радость, какую испытывал я, когда писал его.