Три огнеметных группы PiBtl.81 были откомандированы I.R.133, вероятно, еще в первой половине дня. По крайней мере, об этом уже упоминается в дневном донесении саперного батальона (14.15).

Гельмут Беттхер, сапер одной из штурмовых групп, входившей в огнеметную группу, считал себя обычным солдатом. Варварский способ наступления[1097], используемый им, был совершенно нормальным для Беттхера. «Мне было девятнадцать, — вспоминает он, — и после войны заклейменный как „убийца“, часто думал об этом, но там, на войне, каждый — герой». Кроме того, ненормальное на войне становится нормой. Детство Беттхера было трудным, но не выделяющимся. Продукт периода депрессии, он вспоминает: «Можно сказать, что в 14 лет я был выброшен из дома и, в конечном счете, приобрел разнообразный жизненный опыт на военной службе». Он добровольно вызывался «на те или иные задания, но не на огнеметы. Мне приказали сделать это». Армейская жизнь предлагала и другие новые возможности, и он испробовал их «как и многие другие». Служба оператором огнемета в Брест-Литовске стала для Беттхера сильным переживанием. Объясняя это, он говорит: «Ужасно вспоминать о такой работе, но я должен обратить ваше внимание, что операторам огнемета никогда не разрешали сдаться. Они были бы немедленно расстреляны».

Это было нелегкое оружие и для тех, кто его использовал. К спине оператора был привязан тяжелый резервуар, весом более чем 21 кг[1098]. Он содержал клейкую смесь воспламеняющегося вязкого топлива («Flammen Nr. 19»), разработанного специально, чтобы запутать жертву в пламени при распылении. Сила ветра и его направление могла преобразовать это в обоюдоострое оружие, в любом случае очень уязвимое для вражеского огня. Оператор становился частью огнеметной группы, помимо него состоящей из командира и стрелка, защищаемой сопровождающей ее пехотой. Беттхер объясняет: «Само оборудование давало пламя около 30 м длиной, температурой 4000 °C. Когда огнеметчик врывался в извилистую траншейную систему, пламя могло огибать углы, полностью ликвидируя что-либо за ними».

Воспламеняющееся топливо запускалось сжатым газом (азот) через носик брандспойта, включающий воспламенитель, производящий брызги пламени, от которого не было абсолютно никакой защиты. Каждый резервуар нес запас достаточный для 10 односекундных струй огня. Они высасывали кислород в тесных убежищах, опаляя и разрушая легкие их защитников вместе с волнами раскаленного воздуха.

«Большинство из них сгорали немедленно или, по крайней мере, были ослеплены, — признает Беттхер. — Эти вещи были ужасны»[1099].

Карта обстановки на 24 июня (вторая половина дня). 1 — прорыв Виноградова; 2 — подразделения Фрасттана вышли к проезду Трехарочных ворот, захватив сектор 455 сп; 3 — контратака Герштмайера; 4 — по этой мостовой насыпи утром 22 июня на Южный остров ворвались роты Ульриха

…Итак, к моменту прорыва Виноградова через позиции батальона Герштмайера на главном валу, 9 и 10-я роты, занимавшие там оборону, сами перешли в атаку. На валах остались, вероятно, только пулеметные расчеты и небольшие резервы[1100].

Именно этот момент и отображен на карте «Zur Zustandsetzung vorgesehene Wege» (см. стр. 609) — атакуют два подразделения I.R.133 (вероятно, две роты). Одна из них — с юга огибает Восточный форт, вторая — с северо-востока атакует пкт 145. А между ними, проскальзывая между домами начсостава, прямо по спортплощадке — мчится к главному валу отряд Виноградова.

Это была чудесным образом выпавшая возможность — проскользнуть между двумя атакующими ротами и, прорвав ослабленные позиции на главном валу, уйти из Бреста. И вот то, что не удалось накануне — удалось сейчас: Виноградов, прорвав оцепление, потеряв многих и многих бойцов, вырвался за главный вал! Оставшиеся 70 человек его отряда выскочили к танковой магистрали № 1…

Однако почему Зубачев и Фомин не последовали за своим ударным отрядом?

Вероятно, главной причиной было то, что на Центральном немцы сами начали атаковать — та же карта, отразившая атаку Виноградова со стороны пкт 145, одновременно показывает и то, что сектор 455 сп был ими к этому времени захвачен — это случилось и потому, что большинство его бойцов ушли на прорыв.

И произошло это как раз перед тем, как Виноградов, вероятно, захватил все же восточный угол вала пкт 143. Но сделал это слишком поздно — теперь выход Зубачева стал невозможен из-за того, что ему в спину бы ударили и очереди со стороны 455 сп.

Как же произошел захват 455 сп?

О том, что атака на последние оставшиеся очаги обороны на Центральном острове началась одновременно с прорывом Виноградова, свидетельствует, в частности, П. П. Кошкаров, находившийся в это время уже в казарме 33-го инженерного полка. Кошкаров, описывая атаку немцев, говорит, что она проводилась со стороны Белого дворца и церкви Святого Николая.

Немцев, приближающихся со стороны Белого дворца, запомнил и Иван Долотов: «Немцы пошли в атаку со стороны 84-го полка. Пулеметным и винтовочным огнем атаку остановили. Некоторые из фашистов были на расстоянии метров 100 от казармы и были остановлены недалеко от круглой уборной. Я припоминаю, как, скрываясь от нашего убийственного огня, они бросались за круглую бетонную помойку, стоящую с краю от дороги, ведущей к 84-му полку. Часть из них бросалась за здание Белого дворца»[1101].

Операцию по захвату казармы 33-го инженерного полка, проводимую Фрайтагом, удалось сорвать. Иначе сложилось на ослабленном уходом Виноградова секторе 455 сп — о том, что немцам удалось ворваться туда именно со стороны Белого дворца, свидетельствует А. Махнач: «Немцы ворвались в крепость со стороны Белого палаца»[1102]. Внутри завязался ожесточенный бой, помимо пальбы, практически в упор, пошла ожесточенная гранатная переброска — одна из гранат, брошенных австрийцами, разорвалась в подъемном гараже под ногами лейтенанта Николая Егорова, того, что укрылся на кухне 455 сп в первые минуты войны. Егорову выбило левый глаз, покалечило обе ноги[1103].