работу над ним. Во МХАТ он явно не пойдет». 9 марта в «Правде» появилась редакционная статья о булгаковском «Мольере» — «Внешний блеск и фальшивое содержание». 16 марта с Булгаковым полтора часа говорил председатель Главреперткома П. Н. Керженцев, критиковал «Мольера» и «Пушкина».

«Миша понял, что «Пушкина» снимут...» — записала в дневнике Елена Сергеевна. 10 марта в «Литературной газете» опубликована статья Б. Алперса «Реакционные домыслы М. Булгакова». 17 марта в «Советском искусстве» появилась «чудовищная по тону» заметка о «Пушкине», в которой Булгаков и Вересаев названы «драмоделами». В «Советском искусстве» появилось выступление Керженцева на всесоюзном репертуарном совещании, где было сказано о недопущении к постановке пьесы «Александр Пушкин».

Договоры с ленинградским Красным театром, Саратовским драматическим театром, Татарским государственным академическим театром, Горьковским театром драмы, киевским Театром Красной Армии, Харьковским театром революции и Харьковским театром русской драмы остались без последствий. Причем Харьковский театр русской драмы требовал через суд вернуть аванс за запрещенную пьесу. Однако Булгакову удалось выиграть этот судебный процесс.

Лишь через три года, летом 1939-го, когда в Москве стало известно, что Булгаков заключил с МХАТом договор на пьесу о Сталине (15 июня), пьеса «Александр Пушкин» была разрешена. Протокол Реперткома от 26 июня 1939 года гласит:

«Протокол № 345

«Александр Пушкин» М. Булгаков — пьеса в 4-х действиях <...>

Пьесу вернее было бы назвать «Гибель Пушкина». Автор имел целью изобразить обстановку и обстоятельства гибели Пушкина.

Широкой картины общественной жизни в пьесе нет. Автор хотел создать лирическую, «камерную» пьесу. Такой его замысел осуществлен неплохо.

Заключение политредактора: Разрешить.

Политредактор ГУРК Евстратов» (ЦГАЛИ. Ф. 656. Оп. 2. Ед. хр. 129).

Через восемь месяцев, 10 марта 1940 года, Булгаков умер. Историю этой его пьесы действительно вернее было бы назвать «Гибель “Пушкина”».

«Когда сто лет назад командора нашего русского ордена писателей пристрелили, на теле его нашли тяжелую пистолетную рану, — писал Булгаков в 1932 году. — Когда через сто лет будут раздевать одного из потомков его перед отправкой в дальний путь, найдут несколько шрамов от финских ножей. И все на спине.

Меняется оружие!»

После смерти Булгакова впервые текст пьесы «Александр Пушкин» зазвучал со сцены в спектакле МХАТа «Последние дни», премьера которого состоялась в 1943 году. Спектакль продержался на сцене шестнадцать лет.

В первом издании пьес писателя в 1955 году текст был опубликован с театральными изменениями под названием «Последние дни (А. С. Пушкин)» и в дальнейшем в этом виде перепечатывался в сборниках пьес Булгакова в 1962, 1965 и 1986 годах.

В настоящем издании публикуется последняя редакция текста пьесы, датированная 9 сентября 1935 года, — по экземпляру, хранящемуся в Архиве М. А. Булгакова (ГБЛ. Ф. 562. К. 13. Ед. хр. 6).

В отличие от предыдущих изданий восстановлено авторское название — «Александр Пушкин», восстановлены пропущенные реплики, ремарки и авторская пунктуация.

Батум

Замысел историко-биографической пьесы о Сталине Булгаков обдумывал с 1935 года, когда в печати появились сведения о раннем периоде деятельности Сталина в Закавказье и постоянных политических преследованиях со стороны властей. 7 февраля 1936 года Е. С. Булгакова записала в своем дневнике: «...Миша окончательно решил писать пьесу о Сталине» (ГБЛ. Ф. 562. К. 28. Ед. хр. 25). В конце 1935 — начале 1936 года, когда несколько спала огромная волна репрессий, связанных с «кировским» делом, в обществе и среди умеренной части политического руководства страны еще сохранялись надежды на демократический поворот, и Сталин умело воспользовался этими ожиданиями, возглавив новую Конституционную комиссию, с деятельностью которой были связаны определенные демократические обещания сверху и напрасные иллюзии снизу.

Летом 1936 года Н. И. Бухарин напечатал одну из своих последних политических статей, в которой прозорливо заметил: «Сложная сеть декоративного обмана (в словах и в действиях) составляет чрезвычайно существенную черту фашистских режимов всех марок и оттенков» (Известия. 1936. 6 июля). Искусством декоративного обмана к середине 1930-х годов Сталин овладел в совершенстве, и в расставленную им сеть запутались многие крупные умы — не только внутри страны, но и в кругах прогрессивной общественности на Западе.

18 февраля 1936 года Булгаков разговаривал с директором МХАТа и сказал, что «единственная тема, которая его интересует для пьесы, это тема о Сталине» (ГБЛ. Ф. 562. К. 28. Ед. хр. 25). Трудно сказать, какой именно сюжет о вожде обдумывал тогда Булгаков, но его прежние исторические пьесы как раз в это время были снова подвергнуты официальному осуждению. На сцене МХАТа погибал «Мольер». В Театре сатиры в это время готовилась к выпуску новая комедия Булгакова «Иван Васильевич», ее ждала та же печальная участь.

12 мая 1936 года Е. С. Булгакова записала, что Михаил Афанасьевич «сидит над письмом к Сталину». Текст письма Булгакова к Сталину 1936 года пока неизвестен; неясно, было ли это письмо дописано, отправлено или уничтожено автором, но причины для нового обращения наверх у него были: после исключения «Мольера» из репертуара МХАТа Булгаков решил уйти из театра, в который он поступил благодаря личному вмешательству Сталина. Теперь он должен был по крайней мере объяснить причины своего отказа от этой милости, прежде чем перейти на предложенную штатную должность либреттиста в Большой театр СССР.

Писать пьесу о Сталине в 1936 году Булгаков не стал. 1937 год также не прибавил ни желания, ни возможности заняться вплотную этим замыслом. В начале 1938 года Булгакова побудили взяться за новое письмо к Сталину уже не личные дела, а чрезвычайные обстоятельства, связанные с судьбой его близкого друга Н. Р. Эрдмана, репрессированного в 1934 году и отбывшего трехлетнюю ссылку в Сибири. В один из самых тяжелых для страны моментов, незадолго до открытого процесса над Бухариным и Рыковым, когда потрясенная террором Москва окоченела от страха, Булгаков рискнул заступиться за друга перед Сталиным. В письме к нему от 4 февраля 1938 года Булгаков просил, в частности, о том, чтобы Эрдману «была дана возможность вернуться в Москву, беспрепятственно трудиться в литературе, выйдя из состояния одиночества и душевного угнетения».

Решающий толчок к возобновлению замысла пьесы о Сталине был дан визитом друзей Булгакова из Художественного театра — П. А. Маркова и В. Я. Виленкина, которые посетили Булгаковых 9 сентября 1938 года. На следующий день Е. С. Булгакова записала в своем дневнике:

«Пришли после десяти и просидели до пяти утра. Вначале — убийственно трудный для них вечер. Они пришли просить Мишу написать пьесу для МХАТа.

— Я никогда не пойду на это, мне это невыгодно делать, это опасно для меня.