Я неосознанно сжал кулаки, и воздух вокруг них дрогнул тугой волной от окутавшего руки Укрепления. Сам вид мёртвого тела не особо впечатлил — я ещё толком не отошёл после той мясорубки в Громовских банях. Но чувство опасности стало почти осязаемым.

Здесь, судя по всему, тоже поработал упырь. Или же дикий зверь — крупный и чудовищно сильный. Огромная вмятина на боку железной будки, под ней — ещё один труп, изорванный так, что больше похож на бесформенную кучу окровавленной тряпья.

Медленно, озираясь по сторонам, я обошёл грузовик спереди. В кабине никого, дверь со стороны водителя чуть приоткрыта. По другую сторону от машины — ещё два трупа. Нет, даже три. Один в полицейской форме, второй — в потёртой кожаной тужурке, третий — в драном ватнике.

Вспыхнул луч фонаря — Путилин, держа его так, чтобы поворачивать вместе с револьвером, выхватывал из темноты каждое тело, акцентируя внимание на лицах и руках.

— Подождите-ка… — задержал я его, когда он остановился рядом с бедолагой в кожанке.

Подошёл ближе, вглядываясь в лицо убитого.

— Что-то заметил?

— Да нет, ничего особенного… Показалось.

Путилин коротко кивнул и отвернулся, продолжая обшаривать лучом фонаря машину и окрестности.

Но мне не показалось. Уж что-то, а память на лица и в целом на детали у меня отменная. Этого парня в кожанке я уже видел. Среди бойцов Дымова. Вот только он-то тут каким боком⁈

Впрочем… Дымов — человек Фомы. А у того с покойным обер-полицмейстером точно были какие-то совместные делишки. И, возможно, не банальное «крышевание», а что-то более серьёзное…

— Богдан! — шёпотом окликнул меня Путилин.

Он осторожно обошёл фургон сбоку и остановился, держа под прицелом приоткрытую заднюю дверь. Та была хоть и цельнометаллической, но изрядно помятой, будто выгнутой изнутри. Я понимающе кивнул и, подкравшись с другого бока, рванул створку на себя.

— Чисто, — быстро пробежавшись лучом фонаря по внутренностям фургона, кивнул Путилин. Чуть задержался, подсвечивая царапины на железной стенке и обрывки цепей, концами приваренных к потолку, стенкам, полу. Большая часть пространства была отгорожена толстой решёткой, отстоящей от дверей на пару шагов.

Обойдя машину, сыщик заглушил, наконец, двигатель, но оставил включёнными фары. Из-за наступившей тишины даже стало как-то не себе.

— Итак, кое-что вырисовывается. Машина явно оборудована под перевозку опасных зверей. И одну такую тварь они пытались загрузить сюда, но что-то пошло не так.

— Почему именно загрузить, а не выгрузить?

Он задумался, медленно поводил фонарём, высвечивая следы на земле. Их было много — машины тут ездили часто, и несколько свежих колей пересекали друг друга совсем рядом с брошенным грузовиком.

— Честно говоря, пока оба варианта мне кажутся одинаково бредовыми. Зачем это кому-то понадобилось? К тому же, судя по всему, полицейские, которые тут были, не препятствовали гостям. Даже, похоже, помогали… И свежих следов много. Тут сегодня явно проехала не одна машина. Или же эта успела сделать несколько ходок…

— А может, это не зверь был, а нефилим?

Путилин присел на корточки перед ближайшим к нему трупом, осмотрел его ближе.

— Этого тоже нельзя исключать. Но всё же характер ран указывает скорее на чудовище. Это даже не когти, а какие-то плети. Скорее всего, одна из разновидностей юйоров, как их называют глубинные сибирские племена.

— А по-нашему?

— По-нашему… Да кто во что горазд. Трупоеды. Вурдалаки. По ту сторону Урала их вообще чаще русалками кличут. Большинство таких тварей — не устойчивые формы Изменённых, а мутанты. То есть двух одинаковых не сыщешь. Остаётся только классифицировать их, объединяя в большие группы по общим признакам.

— Насколько они опасны?

— Ну, албыс, которую мы искоренили в тот раз в парке — гораздо страшнее. Но и русалки — твари очень неприятные. Впрочем, конкретно эта, похоже, уже далеко. Вон, кровь ещё свежая, но сами трупы не тронуты. То есть жрать их она не стала. Сбежала. Либо её спугнули, либо она ранена…

— Либо… — продолжил я, чувствуя неприятный холодок, пробежавший по шее. — Она всё ещё здесь.

Почуять эту атаку мне помогло какое-то шестое чувство. Разглядеть что-то в темноте было сложно, фонарь Путилина и фары грузовика только слепили, ещё больше сгущая тьму за пределами их световых пятен. Из-за этого я невольно сосредотачивался на магическом зрении, поэтому и успел заметить, как рисунок эдры неуловимо дёрнулся, изменился. Это было едва ощутимо — будто под водой рядом с тобой проплывает что-то крупное, не задевая, но создавая вокруг себя заметную волну. Но я был на взводе, а потому сразу вскинулся, снова вливая эдру в Укрепление, хотя всё ещё не видел нападавшего.

Набросилась тварь с той стороны, куда свет не доставал вовсе. Сверху. Сиганула прямо с крыши гаража, с пятиметровой высоты, заверещав в полёте — страшно, пронзительно, противно, будто ржавыми гвоздями по жестяному листу. В воздухе она распласталась звездой, длиннющая грива трепетала, как разорванный флаг. Подробнее разглядеть её я не успел — едва развернувшись, ударил навстречу зарядами сырой эдры, в самый последний момент отбрасывая чудовище от себя.

Оно отлетело на несколько метров, с грохотом врубившись спиной в стенку фургона, но на землю уже приземлилось на все четыре лапы. И, пока не бросилась на меня снова, я успел её разглядеть хотя бы в общих чертах.

Человекообразная. Похожа на тощую девушку с длинными спутанными волосами, с торчащими сквозь серую пятнистую кожу позвонками и рёбрами. Но стоило ей поднять голову и показать морду, вся эта схожесть мгновенно улетучилась.

Это не человек. И даже не животное, а именно что чудовище — омерзительное, сотворённое не природой, а какими-то тёмными потусторонними силами. Меня передёрнуло от ужаса и омерзения. Я уже немало повидал за то короткое время, что живу в этом мире. Но всё ещё не мог привыкнуть к подобному.

Она прыгнула снова, и я снова послал навстречу силовой сгусток размером с голову. Невидимый обычному глазу, он был вполне осязаем, и ударил ей в грудь, как гиря. Как раз в тот момент, когда тварь, взвившись на задние лапы, попыталась ударить меня передними. Правда, почему-то с расстояния в пару метров.

Ах, вот почему. Руки её вытянулись так, что стали напоминать толстые утыканные крючковатыми плоскими когтями плети — такие длинные, что волочились по земле. Из-за моего удара атака её получилась смазанной — одна из жутковатых конечностей промелькнула в воздухе над самой моей головой, вторая и вовсе хлестнула