- Решаю вопросы, - пожала плечами старшая дочь с видом искреннего недоумения. – Ко всеобщему удовлетворению.

- И как же ты это делаешь? – с невыразимой порцией яда в голосе осведомился грозный старик. – Умножаешь разврат и распущенность. Это… - он закашлялся, багровея и пуча глаза. – Да как я преподнесу это императору?! Надо мной станут в открытую глумиться!

Стареет патриарх, подумала Биэль. Стареет. Воля пока держит тело, изношенное, как старая одежда, что годится лишь пугалу, однако недалек уж день, когда и легендарный характер Вартенслебенов не поможет. Но случится это не сегодня, так что следует быть осторожной. Старики импульсивны, зачастую склонны к торопливым решениям, о которых после жалеют, когда уже поздно.

Ее взгляд то и дело возвращался к лакированной коробке, набранной из разноцветных шашечек светло-желтого и коричневого цветов. Предмет источал тяжелый, на грани миазмов, запах благовоний и покоился на самом краю стола, будто герцог намеревался сбросить его, как Сибуайенн поднос еды и питья.

- Отец, разве не Флесса меняет в постели фрейлин как чулки? Причем подбирает исключительно ярких шатенок и рыжих? – вопросила дочь, стараясь немного разрядить атмосферу.

- Это другое! – отрезал патриарх. – То минутное развлечение, утеха слабой плоти без последствий. А здесь… здесь!..

Он снова закашлялся, не в силах найти достаточно яркое и верное слово, дабы выразить всю глубину возмущения.

- Хорошо, - сказала Биэль. – Давайте посмотрим беспристрастно. Итак, шаг первый: графы Эйме-Дорбо становятся опекунами мелкой дряни. Идеально, конечно, было бы удочерить ее, но приемный ребенок входит в род усыновителя, а не наоборот. Так что придется удовлетвориться опекунством. Здесь имеются какие-либо претензии?

- Нет, разумеется. Наоборот, отличное решение в нынешних обстоятельствах, - герцог даже щелкнул узловатыми пальцами в знак одобрения. – Но дальше! Графиня Карнавон женится на опекаемой! Это… это позор и умаление, - решительно закончил старик. – И подобному нет прецедента!

- Неужели? - картинно удивилась Биэль. - «Сохранение имени» через супружество двух женщин это давняя норма Диабала, которую во всеуслышание одобрила Церковь столетия назад. Немало достойных фамилий продолжились таким образом.

- Да! Но «сохранение» через подобный брак всегда было мерой вынужденной, когда род готов пресечься. И сейчас это удел низших сословий. Благородные дома так не поступали уж много десятилетий тому как.

- Но и закон, и освященная традиция сохраняются, никто их не отменял, - продолжала гнуть свое маркиза. - А у Сибуайенов не осталось детей мужеского пола, только дочь. Поэтому, если проявить некоторое искусство толкования законов, это как раз прямая угроза пресечения рода.

- Скверное дело – начинать правильное, коронованное правление с таких решений, - гневно тряхнул головой старик, однако в словах его уже не звучала ярость фанатика-моралиста.

А вот теперь я вижу старого доброго отца, подумала Биэль. То есть привычно недоброго. Мораль и соображения выгоды четко, однозначно разведены.

- Отец, а теперь, прошу, выслушайте меня со всем вниманием, - попросила она. – Сказанное вами истинно. Но сей вывод сделан без учета обстановки. А она… скажем очень мягко, непроста. Королевство поднято на дыбы и балансирует, готовое свалиться в усобицу. Кроме того, здесь у нас традиционно много врагов, ибо многие зависят от торговли с Островом. И эти проклятые графы, которые попустительством короля Сибуайенн крепко набрали силу. С ними трудно будет что-то сделать. Я предлагаю решение, которое выгодно всем. Преступление жены обретет наказание, при этом обойдемся без процессов и умаления достоинства особы королевского рода. А престолонаследие свершится естественным образом. Бономы это оценят и примут, они получат доказательство того, что император осторожен и хочет восстановить порядок, не переворачивая тело державы с ног на голову. Это первое.

Герцог нахмурился, скрестил руки на груди, однако молчал, сдвинув кустистые брови над умными и сердитыми глазами.

- Далее, мы устраняем главную причину раздоров, то есть вскормленное тетрархом соперничество двух равно неуважаемых, но могучих семей. Они достигают вершины возможных амбиций. При этом все становятся родственниками, и теперь благополучие престола – их единая забота и основа процветания. Эйме-Дорбо и Карнавон больше не расхитители королевства, а его хозяева. Они отпускают вожжи, дают послабления и вольности… немножко, на радость низшим. Все возвращается на круги своя, все счастливы и довольны, а вину за глупые решения примет на себя королева. Примет и унесет в могилу. Причем не будет ни суда, ни казни, королевская кровь не испачкает ничьи манжеты, все будет аккуратно и пристойно.

- И отныне нам предстоит иметь дело с единым кланом, что намного опаснее двух враждующих фамилий, которые готовы сожрать друг друга, взаимно ослабляя, - опять нахмурился герцог, но теперь в его словах звучал живой интерес.

- С одной стороны да, - согласилась Биэль. – С другой же…

Она сделала красноречивую паузу, будто предлагая отцу самому додумать несказанное.

- Так-так, - принял вызов старик. – Так…

Он задумался. Прошел вдоль стены кабинета, три шага в одну сторону, три в другую. Глубоко затянулся из бутылочки с перцем, громоподобно чихнув.

- Старею, - вдруг сказал герцог. – Старею… И глупею. Чувства застилают мне доводы рассудка.

Маркизе пришлось напрячь всю волю, чтобы удержать на месте нижнюю челюсть, готовую отвиснуть от удивления. Первый раз на ее памяти суровый отец признал на словах, что в чем-то был неправ.

- Этакое… - он все же не удержался от брезгливо поджатых губ. – Супружество суть новодел. Дитя законов Диабала. Его могут принять... но только ежели сам Оттовио изволит милостиво одобрить альянс. И Церковь, разумеется, но эти согласятся на все ради торжественного перехода государя в истинную веру. Придется, конечно, поторговаться с жадинами в халатах, но вопрос решаемый. То есть новый клан становится лично обязанным его величеству и зависим от него. А еще оказывается в жестокой оппозиции Сальтолучарду. Ведь отныне могущество Сибуайенн-Эйме-Дорбо-Карнавон держится на согласии Оттовио.

Он внимательно посмотрел на маркизу и промолвил:

- Умно… дочка. Умно. Как сказал не так давно этот скверный лис Монвузен, ты не женщина, но сам Эштег, создатель хитрости во плоти.

- Звучит подобно комплименту, - Биэль удержалась от улыбки. – Но, кажется, он отринул ложную веру?

- От старых привычек сложно избавиться. Что же до меня… начинаю сомневаться, тому ли ребенку доверил наше владение, - мрачно сообщил герцог.

- О, нет, отец, - легко взмахнула ладонью маркиза. – Умоляю, оставьте эти мысли. Пусть Флесса дальше в хвост и в гриву дрессирует Малэрсид. Ей нравится.

-