Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Так… По травам.
– А, по травам. Ну. Ага. Надолго в город?
– Как повезёт.
– А где живёшь?
– У Синей Сойки.
– Где, где? – рассмеялся тот. – Ты, брат, заливай, да знай меру. Там же ни одного целого дома не осталось.
– А у Рудольфа.
Бликса вмиг посерьёзнел и даже, кажется, немного протрезвел.
– А что, – осторожно спросил он, – старый Руди уже того, башмаки в угол? Ты, значит, вроде как наследник?
Жуга пожал плечами. Кружка его почти опустела.
– Отчего же? Жив он. Просто я живу там. Ну, как бы на постое.
– Врёшь!
– Чтоб мне лопнуть.
Парень присвистнул. Поскрёб в затылке.
– Ну, тогда ты этого… того… поосторожней! – пробормотал он и вдруг засуетился. – Чёрт, совсем забыл! Мне ж надо…
Он нырнул под стол, вытащил тяжёлый, глухо звякнувший мешок, порылся в нём и лихо припечатал на столешницу монетку.
– Ну, мне пора, – он встал. – Бывай, рыжий. Понадоблюсь, спроси меня у Вальтера, он скажет.
Жуга кивнул, проводил его взглядом и залпом допил пиво. Задумался.
Что-то было не так в этой истории с Рудольфом.
Парнишка, собиравший пустую посуду, подошёл к Жуге и попытался взять монетку, что оставил Бликса.
Монета не двинулась с места.
– Колдовство! – мальчишка сплюнул и перекрестился.
– Дурак, – невозмутимо сказал Жуга, поддевая монетку ножом. – Столы протирать надо!
Парнишка тупо похлопал глазами, сгрёб менку под фартук в карман и повернулся к травнику:
– Это ты, который за соломой?
– Я, – Жуга кивнул.
– Пошли.
* * *
К ночи стало холодать, и Телли не рискнул, как в прошлый раз, заснуть внизу, прекрасно понимая, что как только догорит камин, спать станет невозможно. Вдобавок Жуга под вечер приволок огромную охапку свежей соломы, застелил её рогожей и устроил себе ночлег в комнате наверху. Недолго думая, Телли направился туда же.
– Тебе чего? – Жуга, уже накрывшийся кожухом, поднял голову. Рыжие волосы топорщились всклокоченной метёлкой.
– Да это… Холодно внизу. – Телли картинно поёжился. – И жёстко.
– Хитрый, – усмехнулся травник. – Как спать, так сразу, а вот солому поискать…
Он выдержал паузу и молча оглядел мальчишку. Телли потупился. Щуплый, маленький, босой, в разодранной рубашке, он и впрямь был одет не по-осеннему. Ещё одна забота, так-перетак…
– Ну, ладно. Лезь.
Обрадованный, Телли перелез через травника и заворочался, шурша соломой.
– А я одеяло принёс… Ой-ёй, колется!
– Терпи, завтра мешок раздобуду. Яд и пламя, да не ворочайся ты так – ещё рухнет что-нибудь с полки! – Жуга вздохнул. – Придётся завтра разобрать этот хлам… Эй, – он вскинулся, – а змей твой спать до нас не приползёт?
– Нет, – соврал Телли.
Рику было всё равно, где спать, лишь бы потеплей. Как и любая ящерица, он остывал к утру так, что поначалу даже двигался с трудом. Тил не сомневался, что дракон притащится наверх, как только догорят последние дрова, но травнику об этом сказать не решился – ну как прогонит?
Некоторое время оба лежали без сна, согреваясь. Жуга, хоть сам и отругал мальчишку, тоже беспокойно ворочался, хмыкал задумчиво, с хрустом потирая ладонью небритые щёки.
– Стены, – бормотал он, – черепица… ножки от стола…
– Чего? – вскинулся Телли.
– Ничего, – рассеянно ответил тот. – Ты хорошо Рудольфа знаешь?
– Нет, конечно.
– Вот и я не знаю, – травник сел, поскрёб исколотую соломой спину. В окошко лился лунный свет. Лохматый профиль на фоне окна казался залитым чернилами. – Тревожно что-то мне. Дом ещё этот…
– А чего? Дом как дом.
– Ну, да, как же… Если он в залог пошёл – и то за тысячу талеров! Представляешь, сколько он стоил новый? Стена в четыре кирпича, чердачные балки из лиственницы. Черепица… эта… в два пальца толщиной. Тьфу, чёрт, я уже и сам говорю как Рудольф. А чучела эти? А мебель? Ни единой трещинки до сей поры. Вся гладкая как зеркало. И ножки… эти… круглые.
– Их на станке точат, на токарном.
– Да? Ну всё равно – дорогая работа. Откуда у него такие деньги? И почему он дело своё прикрыл? Кого ни спрошу, все шугаются, будто он и вправду сумасшедший… Яд и пламя! – травник подскочил на месте как ужаленный, и вытаращился в темноту: – Рик, ты что ли?!
Дракошкины глаза умильно щурились, сверкая в лунном свете вертикальной прорезью зрачков. Не дожидаясь приглашения, Рик нахально втиснулся меж Телли и Жугой, улёгся поудобнее, зевнул и тут же задремал.
– Ох, господи… – только и смог пробормотать Жуга. Убрал от лица перепончатое драконово крыло. – Только этого мне не хватало! Это ты оставил дверь открытой?
Телли лежал, боясь пошевелиться. Наконец услышал, как травник зашуршал соломой, поворачиваясь к дракону спиной, и облегчённо вздохнул – гнать его не собирались.
– Ладно, – проворчал Жуга. – Давай спать, а то завтра вставать рано.
– Зачем рано-то?
– Травы собирать пойдём, – был ответ.
* * *
На следующий день Жуга, как и обещал, растолкал Телли ни свет ни заря, и оба отправились за город. Рика заперли, чтоб не увязался следом. Путь был неблизкий – сначала до ближайших ворот в западной Башне Трёх Ключей, затем далеко на юг, вверх по течению реки.
– Вообще, если по всем правилам травы собирать, то надо заходить так далеко, чтоб не слыхать было петушиного крика, – рассуждал по дороге Жуга. – Но на деле всё проще: чем дальше от города, тем лучше.
– Это чтобы люди не мешали?
– Травы там чище, – ответил Жуга, останавливаясь на широком, густо поросшем кустарником лугу. Огляделся. – Так, начнём, пожалуй. Вот эти стебли видишь? Запоминай – это волкобой-недоспелка. Собирают его в конце августа, когда он цветёт.
– Мы его звали – овечье рунишко, – кивнул Телли.
Брови травника удивлённо полезли вверх.
– Ого, – сказал он, – а ты, оказывается, кой-чего знаешь. Верно, так его тоже зовут. Только если я тебе все названья каждой травки буду говорить, у тебя башка с непривычки треснет.
– А для чего она?
– Башка?
– Да нет, это… трава, волкобой этот.
– Вообще, его добавляют в кой-какие отвары для густоты и чтобы дольше сохранялись. А ещё говорят, что им от свадебных наговоров охраняют, кладут на порог.
– Это правда?
– Не знаю, не пробовал. Мы его много брать не будем, есть вещи поважней. Да, много всяких врак об этом ходит, – он уложил в сумку сорванные стебли. – Есть в травах и цветах целительная сила для всех, кто сумеет разгадать их тайну. Только не каждому это дано. О, гляди – лопух… Дай-ка лопатку.
– Репей-то нам на черта?
– Осенний корень лопуха в настойке, – наставительно сказал Жуга, окапывая куст вокруг, – от осиного или пчелиного укуса – первейшее средство.
– А почему осенний?
Травник пожал плечами:
– Я не знаю.
– А это…