когда Калеб вышел из своей комнаты дальше по коридору в белых спортивных штанах и зевнул, когда я помахал ему рукой, давая понять, чем занимаюсь. Но когда я направился в ее комнату, используя свои дары, дабы успокоить ее, он проскользнул за мной.

— Это происходит каждую ночь? — вздохнул Калеб, нахмурив брови, наблюдая, как Тори ворочается в простынях, ее кожа покрыта капельками пота, а из ее уст вырываются слабые всхлипы страха.

— Нет, когда она спит с Лайонелом, — пробормотал я, рассказывая ему то, что она мне сказала. — Он натренировал ее разум так, что она чувствует себя в безопасности в его присутствии, но чем дольше она находится вдали от него, тем хуже ей становится.

— Дариус знает? — спросил Калеб, когда я протянул руку, чтобы взять ее за руку и влить в нее больше успокаивающей энергии. Ее пальцы крепко обхватили мои, и у меня перехватило дыхание, когда ее сила ворвалась в меня, заставляя вспомнить все, хотя я и не пыталась посмотреть на них.

— Чья это вина? — спросил Вард, когда я увидел глазами Тори в той же холодной каменной комнате с бежевыми стенами и единственной лампочкой, висящей над головой.

Я моргнула, глядя на него сквозь боль в теле и ощущая вкус собственной крови на губах. Я не могла посмотреть вниз на свое тело, чтобы увидеть, что они сделали со мной, — от этого зрелища у меня свело желудок, а если меня вырвет, то наказание будет еще хуже. Но боль, разъедающая мое тело, говорит о том, насколько все плохо.

Мои губы дрогнули на слове, которое застряло у меня в горле, и Лайонел раздраженно пробурчал.

— Ты сильна духом, надо отдать тебе должное, Роксания, — прокомментировал он, становясь передо мной, когда Вард отошел в сторону с почтительным поклоном. — Но это только затягивает дело. Скажи мне, кого ты любишь.

— Тебя, — выдохнула я, когда он протянул руку вперед, чтобы погладить мое лицо, и улыбнулся, словно гордясь мной, когда исцеляющая магия скользнула по моей коже и хныканье облегчения вырвалось с моих губ.

— Хорошая девочка. Ты знаешь, как мне неприятно видеть тебя в таком состоянии, Роксания. Я хочу лишь заботиться о тебе, но не могу помочь тебе, пока ты не дашь Варду то, что ему нужно. Разве ты не хочешь доставить мне удовольствие?

Я беззвучно кивнула, и его мягкое прикосновение к моей щеке стало твердым, когда он крепко взял мой подбородок в свою большую руку и повернул мое лицо так, чтобы я была вынуждена смотреть прямо в единственный глаз Циклопа Варда без всякого предупреждения.

— Дариус Акрукс, — произнес он в моем сознании, и я провалилась в воспоминания о его поцелуе, даже не пытаясь сопротивляться.

Как только мой разум зацепился за это воспоминание, боль ворвалась в мое тело так глубоко и быстро, что крик сорвался с моих губ, разрывая горло.

Я потеряла сознание, проваливаясь в мягкие объятия беспамятства, умоляя его забрать меня, но снова очнулась, задыхаясь от ледяной воды, обрушившейся на меня.

— Чья это вина? — спросил Вард, когда я в страхе отпрянула, цепи, приковывающие меня к креслу, не позволяли мне вырваться.

— Дариуса, — вздохнула я, и он кивнул, отступая назад, когда Лайонел двинулся вперед.

— Все хорошо, Роксания, — промурлыкал Лайонел, прикладывая руки к кровавым ранам на моем животе и исцеляя меня, пока я задыхалась от боли. — Теперь я здесь. Я позабочусь о тебе.

Цепи, удерживающие меня, ослабли, и я обмякла в его руках, когда он легко подхватил меня и прижал к своей груди.

— Кого ты любишь? — прошептал он, когда мои слезы замедлились, и я прижалась к нему.

— Тебя, мой король, — прошептала я, прислонившись к нему, в то время как мои руки все еще дрожали от воспоминаний о боли. — Только тебя.

Я пробормотал проклятия и взял под контроль ее воспоминания с помощью своего дара, мягко напомнив ей правду и отделив свою психику от ее, успокаивая ее страх и боль, пока ее дыхание не успокоилось.

Когда я снова стал возвращаться в себя, то понял, что рука Калеба лежит на моем плече, и я повернулся, хмуро посмотрев на него, и обнаружил, что его лицо побледнело, когда он медленно отступил назад.

— Ты видел? — спросил я, немного разозлившись, что он сделал так без спроса.

— Да, — пробормотал он, переводя взгляд на девушку, спящую на кровати, и снова нахмурив брови. — Мне жаль. Но ты показал лишь фрагменты, к которым я не прикасался. Я получил воспоминания о криках и боли, и мне просто… жаль.

— Все в порядке, — сказал я, испустив тяжелый вздох. — Но ты, возможно, захочешь извиниться перед ней утром — это были не мои воспоминания, в которые ты заглянул.

Калеб кивнул, его горло дернулось, когда он снова посмотрел на нее, а я провел рукой по лицу.

— Ты часто забираешь у нее этот страх и прочее дерьмо, так ведь? — догадался он, глядя на меня, когда я слегка поморщился.

— Да… а если я этого не сделаю, то ей станет только хуже, и я…

— Такое, видимо, влияет на твои эмоции, — сказал он, слишком хорошо зная, как работает мой дар Ордена и как на меня влияют эмоции, которыми я подпитываю свою силу.

— Немного, — признался я. — В принципе, это не так уж плохо, если заниматься ею раз или два за ночь, но она не успокоится, если я не буду спать здесь с ней, и тогда я автоматически подпитываюсь от нее всю ночь. Это делает ночной сон довольно паршивым. — Я пожал плечами, собираясь лечь с ней в кровать, но Калеб поймал меня за руку.

— Ты хочешь, чтобы я тоже остался? Я конечно не собираюсь смеяться от счастья, но у меня в голове есть и более легкие эмоции, способные уравновесить тебя.

Мои плечи опустились, когда часть напряжения выплеснулась из меня, и я улыбнулся ему, кивнув.

— Да, ты сейчас не настолько глубок, как Тори. Так что если у тебя есть запас магии…

— Я уже перекусил, — сказал он с ухмылкой, запустив руку в свои белокурые кудри, и я уловил привкус смеха,