Эти слова прозвучали как конец света. Может, так и есть. Британия ведь до сих пор ядерная держава.

Теперь Джонс говорит увлеченно, с чувством. Ему это идет.

— Теперь понимаешь? Мы не просим тебя поработать на нас. Не говорим, что ты должна ходить по струнке. Делай, что хочешь. Отключи его вовсе, если придется. Постепенно выводи на холостой ход, отправь нас всех в тюрьму. Но не дай Системе рухнуть. Ты себе представляешь, как это будет? Ты можешь разгадать загадку. Проведи нас в Огненный Хребет. Его можно заставить работать. Он способен стать тем, чем должен был стать. Ты же веришь в Систему, Мьеликки, я тебя знаю. Веришь в нее настолько, чтобы спасти?

Нейт ошеломленно смотрит на него, затем на других. Пахт перехватывает инициативу и мягко вгоняет последний гвоздь.

— Я сказала тогда, что ты — рыцарь Грааля. Задай вопрос, исцели землю. Сейчас твой миг выбора. Мы не хотим, чтобы вы следовали нашим приказам, инспектор. — Она указывает во главу стола. — Мы спрашиваем, можно ли нам исполнять ваши.

Мёусю.

* * *

Нейт понятно, что ее убьют, если она откажется. Но сами они, скорее всего, этого не знают. Наверное, притворяются, что до этого не дойдет, а Эмметт был последним — однозначно последним — человеком, который умрет из-за сложившейся ситуации. Она думает: они не знают и того, что ее все равно придется убить. Ведь ей нельзя доверять — она положит конец всему, что они знают, либо станет такой же, будет ими править или убирать, чтобы не оказаться свергнутой.

Может, первым средством станет не убийство. Она много знает, но ничего не в силах доказать. Им всего-то и надо — как они любезно сообщили, пригласив ее в клуб, — сообщить миру, что она сорвалась от переутомления. Пиппа Кин приложит отчет о самопроверках, кукольных домиках и небезопасных объемах записанной памяти, добавит сочных деталей, вроде психологической фуги и нарушений сознания. Можно опубликовать запись, в которой она гонится за пустотой по тоннелю метро. Новости Система подгоняет индивидуально каждому реципиенту, рефлексивно переписывая их в процессе потребления, и никто не усомнится в трагической истории. Дело унесет ветер, как рассказы о фальшивой высадке на Луну. Чуть позже — печальный и неизбежный конец: она бросится в Темзу или попадет под автобус, сменив вывеску «Реальная жизнь» в качестве ироничного символа успокоительного несовершенства бытия.

Поэтому сейчас она торжественно пожимает руку Кин, наконец обнимает Пахт, будто нашла давно потерянную матушку, а та простила ее за то, что не писала; затем в сомнении задерживается перед Джонсом. Когда они в прошлый раз прикасались друг к другу, она была готова лечь с ним в постель. Когда они в прошлый раз прикасались друг к другу, он был ее врагом. Теперь он должен поверить, что между ними снова все возможно. Если не поверит в это, не поверит и в то, что она перешла реку.

Нейт берет его левую руку своей правой и наклоняется к нему через пожатие. Внешне это защитные объятия, но она отпускает руку так, чтобы та коснулась ее тела, пробежала — от костяшек до плеча — вдоль груди. Она его легонько целует в щеку, стараясь, чтобы он заметил, как ее бедра качнулись — будто ненароком — к нему, и отступает.

Вернемся к делу. Они естественным образом сгрудились вокруг монтажной станции как вокруг алтаря. Взглянув на него, Нейт понимает, что это на самом деле…

— Огненный Хребет, — шепчет она.

— Да, — кивает Джонс. — Входной терминал. У нас есть частичный доступ — в режиме «только для чтения».

Он наклоняется и открывает маленький металлический ящичек, встроенный в подножие, и вытаскивает моток белого провода с небольшими утолщениями. Нейт недоуменно смотрит на него. Джонс замечает ее удивление и улыбается.

— Затемнение. Или устаревшая система безопасности. Это CRM. Такую использовали в программе «Аполлон».

— Она энергонезависимая, — добавляет Кин, — даже если рядом произойдет короткое замыкание.

— CRM? — переспрашивает Нейт, хотя знает ответ: Лённрот и Хантер не разбрасываются данными. Каждое их послание — не единичное, у всего есть второе дно.

— Цепь ферритовой памяти, — объясняет Джонс. Теперь она смотрит на то, что он держит в руках, и понимает, что уже видела это раньше. У них правда есть причина ее убить.

Нейт протягивает руку и прикасается к цепи. Последнее выступление, самое важное.

— Как странно. Это для хранения данных? Что с ней вообще делать?

— Вставляешь в терминал, — говорит Джонс, отбирая конец цепи и вставляя его в отверстие в машине. Нейт прикрывает рукой рот, когда образ достраивается. Пахт фыркает, а Джонс смотрит на собственную руку, которая только что пыталась вставить гибкий отросток в узкое отверстие перед женщиной, которая пока ему не принадлежит, но только что познакомила его со своей правой грудью.

Он откладывает веревку и откашливается. На миг все будто утратили дар речи.

— Где будешь спать? — спрашивает Кин.

— В «Лайбрари», — говорит Нейт, выбирая случайный номер в отеле. — Я так понимаю, платите вы, с учетом всех обстоятельств.

— Да, — соглашается Джонс. — Разумеется.

Они стоят рядом, разглядывая небо. Ложные друзья наслаждаются огромной Вселенной, пока за ней не приезжает такси.

Нейт выходит у отеля «Лайбрари» и отмечается у регистратора, затем поднимается в свой номер и лежит в кровати до полуночи. Она звонит на стойку и уточняет, работает ли спа-салон круглосуточно. Он работает, и Мьеликки назначает массаж через полчаса. Понимая, что это непоправимое нарушение правил, она открывает Кракен и просит как можно незаметнее доставить ее к дому Дианы Хантер.

* * *

Она входит и думает, насколько это плохое убежище: дом женщины, которую они убили. Единственное его преимущество — они не смогут ее ни увидеть, ни услышать, пока не выломают дверь. Чтобы понять, где она, у Джонса уйдет примерно двадцать минут, как только он узнает, что Нейт пропала. Или ее прислужники, Донован и Баскин, вернутся, чтобы забрать какой-то забытый предмет либо заново поставить усилитель, чтобы опять зарыться в библиотеку Дианы Хантер, а тут она. Что ж. Свидетель узнает, когда посчитает нужным узнать. Ей почти хочется с ним поговорить: выйти на крыльцо и поболтать.

— Тебя взломали.

— Нет, инспектор. Заверяю вас, что это не так.

— В твоей архитектуре есть дефект. Его встроили туда нарочно, потому что люди — низкие создания.

— Это было бы ужасно. Тем не менее я не могу найти признаков того, что вы описали.

— Не можешь. Тебя так создали. В твоем глазу есть белое пятно. В нем Лённрот.

— Очевидно.

— Не очень.

— Да. Получилась двусмысленность, простите.

— Прощаю. За всё.

— Инспектор?

— Да?