— Может, тебе просто кажется, — сказал Эдди, но Ханна и в самом деле оказалась в необычном положении, по крайней мере «необычном» для нее.

Она была в доме Рут без любовника и остро чувствовала, что если Рут и Харри и не занимались сексом каждую минуту, то явно хотели этого.

В дополнение к свекольному салату Харри приготовил великолепный суп из индейки; еще он испек немного кукурузного хлеба. Все удивились, когда Харри удалось убедить Грэма попробовать немного супа — мальчик поел его с сырным сэндвичем, поджаренным на гриле. Они еще не закончили есть, когда в дверь постучала не знавшая ни сна, ни отдыха агентша по продаже недвижимости; она привела с собой недоброго вида женщину, представив ее как «потенциальную покупательницу».

Агентша извинилась перед Рут, что явилась без предварительного звонка и тем более что не договорилась о встрече, но потенциальная покупательница только-только узнала о том, что дом продается, и пожелала увидеть его немедленно; она этим же вечером хотела вернуться на Манхэттен.

— Чтобы опередить пробку, — сказала потенциальная покупательница.

Ее звали Кандида, и раздраженное выражение ее лицу придавал рот ниточкой — губы ее были так плотно сжаты, что улыбка, видимо, вызывала у нее боль; смех был вообще немыслим с таким ртом. Кандида когда-то блистала красотой и, видимо, не уступала Ханне (она все еще оставалась такой же стройной, как Ханна, и одевалась тоже по последней моде), но теперь она была в возрасте Харри, хотя и выглядела старше, и ее, казалось, больше интересовали люди в столовой, чем дом.

— Здесь что — кто-то разводится? — спросила Кандида.

— Вообще-то они только что поженились, — сказала Ханна, показывая на Харри и Рут. — А мы вообще никогда не женились и не разводились, — добавила Ханна, показывая на себя и Эдди.

Кандида вопросительным взглядом скользнула по Грэму. Из слов Ханны было непонятно, откуда взялся Грэм. Ничего и не буду ей объяснять, решила Ханна, осаживая взглядом женщину с раздраженным лицом.

На буфете в столовой неодобрительный взгляд Кандиды вызвали остатки салата; там же лежал экземпляр французского перевода «Моего последнего плохого любовника», который имел большую сентиментальную ценность для Рут и Харри, потому что они смотрели на «Mon dernier voyou* как на милое воспоминание о начале их любви в Париже. То, как Кандида посмотрела на книгу, выдавало ее неприязнь и ко всему французскому. Рут сразу же прониклась ненавистью к этой женщине. Наверно, агентша, у которой теперь был смущенный вид, тоже не испытывала к ней особой симпатии.

Агентша, высокая женщина, склонная поболтать, извинилась еще раз за вторжение во время обеда. Она была одной из тех женщин, которые начинают со скуки заниматься недвижимостью, после того как их дети покидают родительские гнезда. У нее были назойливые угодливые манеры неуверенного в себе человека, которые скорее пошли бы торговцу сэндвичами, а не недвижимостью; и тем не менее ее, пусть и неловкий, энтузиазм не был напускным. Она и в самом деле хотела, чтобы всем все нравилось, а поскольку такое случалось довольно редко, агентша часто разражалась неожиданными слезами.

Харри предложил включить свет в сарае, чтобы потенциальная покупательница могла увидеть просторный кабинет на втором этаже, но Кандида заявила, что ищет дом в Гемптонах не для того, чтобы проводить время в сараях. Она хотела осмотреть помещения наверху — более всего ее интересуют спальни, сказала Кандида, — и потому агентша потащилась за ней наверх. Грэм, которому стало скучно, пошел следом за ними.

— Блин, у меня все мое нижнее разбросано по полу, — прошептала Ханна на ухо Эдди, который вполне мог себе вообразить это — уже вообразил.

Когда Харри и Рут отправились на кухню колдовать над десертом, Ханна снова зашептала Эдди:

— Ты знаешь, чем они занимаются в кровати?

— Могу себе представить, чем они занимаются в кровати, — прошептал Эдди в ответ Ханне. — Мне даже и говорить об этом не нужно.

— Он ей читает, — прошептала Ханна. — Это может продолжаться часами. Иногда она читает ему, но его я слышу лучше.

— Ты же сказала, что они все время трахаются.

— Не все время — весь день. По ночам он ей читает — это ужас какой-то! — добавила Ханна.

И снова душа Эдди исполнилась зависти и грусти.

— Типичная домохозяйка такими вещами не занимается, — прошептал он Ханне, на что та ответила убийственным взглядом.

— О чем это вы там шепчетесь? — крикнула Рут с кухни.

— Может, у нас роман, — ответила Ханна, отчего Эдди перекосило.

Они ели яблочный пирог, когда агентша с Кандидой спустились со второго этажа в столовую, Грэм с мрачным видом шествовал сзади.

— Этот дом слишком велик для меня, — сообщила Кандида. — Я разведена.

Агентша, торопясь за уходящим клиентом, посмотрела на Рут полными слез глазами.

— На кой черт ей нужно было говорить, что она разведена? — спросила Ханна. — Я хочу сказать — по ней это и так сразу видно.

— Она полистала одну из книг, которые читает Харри, — сообщил Грэм. — И еще она все время смотрела на твои трусики и на твой лифчик, Ханна.

— Есть люди, которым это нравится, детка, — сказала Ханна.

В ту ночь Эдди О'Хара уснул в своем скромном доме на северной стороне Мейпл-лейн, где от изголовья его кровати до путей Лонг-Айлендской железной дороги было не больше двух сотен футов. Он так устал — усталость нередко одолевала его, когда он пребывал в депрессии, — что его не разбудил поезд, прошедший в 3.21 на восток. Поезд в это время обычно будил его, но в то воскресное утро Эдди спал без задних ног до 7.17, когда прошел поезд в западном направлении. (В будни Эдди каждое утро обычно просыпался раньше, чем в этот день, — его будил поезд на запад в 6.12.)

Ханна позвонила ему, когда он еще готовил кофе.

— Слушай, я должна выбраться отсюда, — прошептала Ханна.

Она пыталась сесть на маршрутку, но все места на микроавтобусы были распроданы. До этого она планировала уехать в 18.01 поездом до Пенн-стейшн.

— Но мне нужно уехать раньше, — сообщила ему Ханна.

— Я тут чуть не рехнулась — меня эта влюбленная парочка с ума сводит. Я подумала, ты знаешь расписание.

О да, Эдди знал расписание. Днем по субботам, воскресеньям и праздникам в западном направлении был поезд в 16.01. На него всегда можно было сесть в Бриджгемптоне. И все же, предупредил Эдди Ханну, в этом поезде обычно много народу, и, возможно, ей придется стоять.

— Ты что думаешь, ни один мужик не уступит мне места? Или хотя бы не предложит сесть ему на колени? — спросила Ханна.

Хотя на душе от этого у Эдди стало еще поганее, но он согласился заехать за Ханной и отвезти ее на Бриджгемптонский вокзал. Фундамент здания — все, что осталось от прежнего вокзала, — был практически в двух шагах от дома Эдди. Еще Ханна сообщила Эдди, что Харри уже пообещал Грэму погулять с ним по берегу во второй половине дня, а Рут в то же время собиралась надолго забраться в ванну.