— Иосиф Виссарионович, наши физики с самого начала предупреждали, что это очень медленный процесс, который займет больше года, нескольких месяцев не хватит. — На самом деле они говорили о двух или трех годах, возможно, даже больше, но Молотов не сказал об этом Сталину. — Нам пришлось сражаться с фашистскими захватчиками. В результате абстрактные научные исследования отошли на задний план. Нам необходимо догнать противника, но невозможно все сделать сразу.

— Советский Союз нуждается в новом оружии, — заявил Сталин, словно одного его требования было достаточно, чтобы взрывчатый металл тут же появился на столе рядом с пирожными. — Если люди, которые в настоящий момент занимаются исследованиями, недостаточно компетентны, мы их уберем, а на их место посадим других, лучше понимающих поставленную перед ними задачу.

Молотов боялся услышать эти слова с тех самых пор, как Игорь Курчатов признался, что на первом этапе удастся сделать только одну бомбу. Молотов считал, что уничтожение группы Курчатова приведет к полной катастрофе: на сегодняшний день все, кто разбирался в ядерной физике, жили в тщательно замаскированном поселке под Москвой. Если ликвидировать физиков, останутся только шарлатаны, которые пообещают в кратчайшие сроки создать все что угодно. Советский Союз не может себе позволить оказаться в таком тяжелом положении.

Осторожно, словно шагая по минному полю, он сказал:

— Они хорошие работники, но им нужно время. Если их заменить, новой команде придется начинать все сначала.

Всякий раз, когда Молотов возражал вождю, сердце у него начинало мучительно биться, на лбу выступал обильный пот.

На лице Сталина отразилось нетерпение.

— Они не сумели выполнить работу в срок, а вы хотите дать им еще время?

— Они делают все, что в их силах, товарищ генеральный секретарь, — ответил Молотов, пот градом катился по его лицу. — Если бы не бомба, которую они сумели взорвать, ящеры уже захватили бы Москву. — Молотов не знал, продолжил бы СССР сопротивляться ящерам после того, как правительство во главе со Сталиным переехало бы в Куйбышев. Не исключено, что у него еще будет шанс узнать.

— Они сделали одну бомбу, — покачал головой Сталин. — Нам нужно еще. У Гитлера есть бомбы, из чего следует, что родина в опасности, даже если мы забудем о ящерах.

— Гитлер не станет использовать свои бомбы против нас, пока ящеры находятся между Германией и Советским Союзом, — сказал Молотов. — А к тому времени, когда Польша будет очищена от врага, у нас уже появится своя бомба. — Он вскользь подумал об иронии ситуации — грузин называет Россию родиной, но у него не хватило смелости сказать об этом вслух.

— Черт побери Польшу! — Сталин использовал чисто русское выражение с сардонической улыбкой — он прекрасно понимал, как странно оно звучит в его устах, но всячески демонстрировал, что считает себя русским. — Как без бомб мы сумеем очистить нашу землю от ящеров?

— Зима — наш лучший союзник, — не сдавался Молотов. — Мы смогли довольно далеко продвинуться к югу от Москвы, наша армия ведет наступление на Украине. На западе и севере ящеры ослабили свои позиции, чтобы усилить давление на Германию.

— Из чего следует только одно: нас они презирают, — резко ответил Сталин. — Ящеры считают, что нацисты для них опаснее. А с нами они могут покончить в любой момент. А почему они так думают? Нацисты сделали бомбы сами, а мы, похоже, не в силах решить эту проблему. Теперь стало ясно, что исход войны будет зависеть от бомб из взрывчатого металла.

Молотов хотел напомнить, что ящеры отвели часть своих войск на севере и западе еще до того, как выяснилось, что у нацистов есть бомбы из взрывчатого металла, и что наличие такой бомбы у немцев оказалось для ящеров крайне неприятным сюрпризом. Однако он оставил свои возражения при себе. И промолчал вовсе не из-за того, что боялся возразить Сталину, — хотя не стоило испытывать судьбу лишний раз. В конечном счете генеральный секретарь прав. Все будет зависеть от бомб. Если Советский Союз сумеет наладить производство, он выживет. Если нет, он попадет в руки ящеров или окажется во власти немцев или американцев.

Молотов не сомневался, что Курчатов и его группа могут создать бомбы. Более того, он знал, что в Советском Союзе нет людей, способных решить эту задачу в более сжатые сроки.

Сталин бросил на Молотова свирепый взгляд.

— У бездельников, которых вы собрали вместе, Вячеслав Михайлович, есть еще шесть месяцев. Если они не сделают бомбу, им придется за все ответить — и вам вместе с ними.

Молотов облизнул губы. Сталин никогда не забывал своих угроз. Молотов глубоко вздохнул.

— Товарищ генеральный секретарь, если таково ваше условие, вызовите людей из комиссариата внутренних дел, пусть они заберут меня прямо сейчас. Группа Курчатова не сможет сделать бомбу через шесть месяцев. А других ученых такого уровня у нас нет.

Он не хотел идти на такой серьезный риск. Сталин мог и в самом деле вызвать НКВД, и у Советского Союза тут же появился бы новый глава комиссариата иностранных дел. Но только таким способом он мог избежать возмездия через шесть месяцев.

Сталин продолжал смотреть на него, но теперь его взгляд стал задумчивым. Молотов никогда ему не возражал. Вячеславу Михайловичу стало холодно и жарко одновременно, колени дрожали. Одно дело — вести переговоры с Черчиллем или даже Гитлером и совсем другое — возражать Сталину, который обладал всей полнотой власти и мог сделать с Молотовым что угодно.

Наконец генеральный секретарь сказал:

— Ну, посмотрим.

Молотов чуть не сполз со своего стула на пол — такое облегчение он испытал. Ему удалось одержать победу.

Он убедил лидера своей страны сохранить группу Курчатова, а заодно оставить жизнь и ему. Победа далась ему нелегко, но теперь у Советского Союза появились шансы на победу в жестокой борьбе.

* * *

Лю Хань ненавидела пекинскую зиму. Она родилась в сотнях и сотнях ли южнее, где зима была достаточно суровой, но здесь, выходя из дома, Лю Хань всякий раз вспоминала, что на западе раскинулась монгольская степь. Она натягивала на себя кучу стеганой одежды и становилась похожа на закутанного до самых глаз младенца в коляске, но все равно ужасно мерзла.

Тем не менее сегодня вечером она вышла из дома и зашагала в сторону Запрещенного города. Там находился дворец, в котором устроились маленькие чешуйчатые дьяволы, а прежде жили китайские императоры. Пусть ледяной ветер попробует ее победить. Сегодня она хотела находиться поближе к маленьким чешуйчатым дьяволам.

Она повернулась к Нье Хо-Т’ингу.

— Надеюсь, у их Императора будет замечательный день рождения, — мрачно сказала она.

— Да. — Его улыбка больше напоминала гримасу хищника. — Они самые странные существа на свете — я имею в виду маленьких дьяволов. Они праздновали день рождения Императора — который называют «Днем птенца» — шесть месяцев назад, летом. Как может человек — или чешуйчатый дьявол — иметь два дня рождения в год?