К ним бегом приближалась дюжина стражников каравана, а с ними и сам мастер, капитан купцов Баян Вотирис. Это был миниатюрный норвошиец, выдубленное непогодой лицо его украшали щетинистые усищи, загибавшиеся к ушам. Он, похоже, понял все без единого слова.

— Уведите его, пусть ждет теперь, чем решит порадовать себя кхал, — приказал он, махнув в сторону лежавшего человека. Стражи подняли виноторговца на ноги. — Все его товары я дарю вам, принцесса, — проговорил капитан купцов. — В качестве скромного извинения за то, что один из моих людей осмелился на такую вещь…

Дореа и Чхику помогли Дени подняться на ноги. Отравленное вино вытекало из разбитого бочонка в грязь.

— Как вы узнали? — содрогнувшись, спросила она сира Джораха. — Как?

— Не знаю, кхалиси. Я не был уверен до тех пор, пока он не отказался выпить. Просто я испугался, прочитав письмо магистра Иллирио. — Темные глаза Мормонта обежали лица незнакомцев. — Пойдемте отсюда, не стоит здесь говорить об этом.

Когда они возвращались, Дени чувствовала, что вот-вот разрыдается. Рот ее ощущал столь знакомый привкус страха. Многие годы она жила в ужасе перед Визерисом, опасаясь разбудить в нем дракона. Теперь было даже хуже. Она боялась уже не за себя — за ребенка. Дитя, должно быть, ощутило испуг матери и беспокойно задвигалось в ее животе. Дени погладила вздутое чрево, желая дотронуться до малыша, прикоснуться к нему, утешить.

— Ты от крови дракона, маленький. — Носилки, покачиваясь, двигались вперед. Задернув занавески, она шептала:

— Ты от крови дракона, а дракон ничего не боится!

В низкой землянке, служившей ей домом в Вейес Дотрак, Дени приказала всем оставить ее… всем, кроме сира Джораха.

— Скажите мне, — спросила она, опускаясь на подушку, — это сделал узурпатор?

— Да. — Рыцарь извлек сложенный пергамент. — Вот письмо Визерису от магистра Иллирио. Роберт Баратеон предложил владения и титул лорда тому, кто убьет вас и вашего брата.

— Моего брата? — Рыдание ее превратилось в смех. — Узурпатор еще не знает о случившемся, правда? Придется ему возвести Дрого в лорды! — На этот раз смех Дени мешался со слезами. Словно защищаясь, она обняла себя.

— И меня, вы сказали, меня?

— И вас, и ребенка, — ответил мрачно сир Джорах.

— Нет, он не получит моего сына! — Дейенерис решила, что не будет плакать и дрожать от страха. Узурпатор теперь разбудил дракона, сказала она себе… и глаза ее обратились к драконьим яйцам, покоившимся в гнезде из черного бархата. Трепещущий свет ламп плясал на каменистых чешуях, алые, золотые и яшмовые пылинки плавали в воздухе вокруг яиц, словно придворные вокруг короля.

Неужели ее охватило рожденное страхом безумие? Или же мудрость, присущая самой ее крови? Так и не сумев понять этого, Дени услыхала собственный голос:

— Сир Джорах, разожгите жаровню.

— Кхалиси? — Рыцарь поглядел на нее удивленно. — Здесь и так жарко, вы уверены?

— Да. Я… я простудилась. Разожгите жаровню.

Он поклонился:

— Ну, как прикажете.

Когда угли воспламенились, Дени отослала сира Джораха, ей нужно было сделать все в одиночестве.

— Это безумие, — сказала она себе, снимая черно-алое яйцо с бархата. — Вся эта краска только треснет и обгорит. Сир Джорах обзовет меня дурой, если я погублю яйцо, и все же, все же…

Осторожно взяв яйцо обеими руками, она поднесла его к огню и положила на горячие угли. Черные чешуйки как будто бы засветились, впивая тепло. Пламя лизало камень злыми красными язычками. Потом Дени положила на огонь остальные два яйца. И отступила от жаровни, задыхаясь.

Она смотрела, пока угли не превратились в пепел. Искры взмывали вверх и исчезали в дымовой дыре. Жара плясала волнами вокруг драконьих яиц. Это все…

«Ваш брат Рейегар был последним драконом», — сказал ей сир Джорах. Дени скорбно поглядела на яйца. Чего она ожидала? Тысячу тысяч лет назад они были живыми, но теперь превратились в красивые камни. Из них никогда не вылупятся драконы. Ведь дракон — это воздух и пламя… живая плоть, а не мертвый камень.

Когда кхал Дрого вернулся, жаровня уже остыла. Кохолло вел за собой вьючного коня, туша огромного белого льва была переброшена через животного. На небе высыпали звезды. Спрыгнув с жеребца, кхал расхохотался и показал ей свежие царапины на ноге, где храккар разодрал его штаны.

— Я сделаю тебе плащ из его шкуры, луна моей жизни, — пообещал Дрого.

Дени рассказала ему о том, что случилось на рынке, и смех сразу умолк, кхал слушал ее весьма внимательно.

— Сегодняшний отравитель был первым, — предостерег его сир Джорах Мормонт, — ждите новых. Люди многим рискнут ради титула лорда!

Дрого примолк на мгновение. И наконец сказал:

— Этот продавец отравы бежал от луны моей жизни. Пусть теперь бегает за ней! Да будет так. Чхого и Джорахандал, обоим вам я говорю: выберете себе по коню из моих табунов и косяков, и он станет вашим. Любого коня, кроме моего рыжего и Серебрянки, которая была свадебным подарком луне моей жизни. Я не останусь перед вами в долгу за то, что вы сделали для меня.

И Рейего, сына Дрого, жеребца, который покроет весь мир, я также оделю подарком. Ему я отдам Железный трон, на котором сидел отец его матери. Я подарю ему Семь Королевств. Я, Дрого-кхал, обещаю сделать это! — Голос его возвысился, и он поднял кулак к небу. — Я отведу свой кхаласар на запад, туда, где кончается мир, и переправлюсь на деревянных конях через черную соленую воду, чего не делал еще ни один кхал. Я перебью мужей, что носят железные одежды, и низвергну их каменные дома. А потом силой возьму их женщин, детей отдам в рабы, разбитых богов привезу в Вейес Дотрак, чтобы они склонились перед Матерью гор. Такой обет приношу я, Дрого, сын Бхарбо. Я клянусь в этом перед ликом Матери гор, и пусть звезды будут мне свидетелями!

Кхаласар оставил Вейес Дотрак через два дня, направившись по равнине на юго-запад. Кхал Дрого на огромном рыжем жеребце вел своих людей, Дейенерис сопутствовала ему на Серебрянке. Виноторговец торопился позади них — нагой и пеший, с оковами на руках и горле. Цепи его были прикреплены к упряжи лошади Дени. Она ехала, а он бежал, босой и спотыкающийся.

С ним не могло случиться ничего плохого… пока хватало сил угнаться за конем.

Было слишком далеко, чтобы разглядеть знамена, но даже в плывущем тумане она различала на белых стягах темное пятно — конечно же, лютоволк Старков, несущийся по ледяному полю. Увидев это своими глазами, Кейтилин остановила коня и с благодарностью склонила голову. Боги были милосердны к ней. Она не опоздала.

— Они ожидают нашего прихода, миледи, — проговорил сир Вилис Мандерли, — как клятвенно утверждал мой лорд-отец.

— Да не задержим мы их еще дольше, сир! — Бринден Талли ударил шпорами коня и быстрой рысью направился к знаменам. Кейтилин ехала возле него.