Когда лучше ознакомились с естественным состоянием Нижнеудинекого края, увидели бесчисленные удобства для поселений, при ничтожных исключениях. Так, напр., там, где тянутся смежные хребты гор, лежащие между ними узкие долы (пади) бывают наполнены трясинами или болотами. Болота, зимою промерзая сверху, делают внизу пустоту, опасную для проезда. Равно речки, с гор бегущие, в морозы вздувают нанизу или в речных побережьях накипи. Впрочем, таков характер всей почти поверхности в Иркутской губернии. Из ненаселенности Нижнеудинского края можно заключить, что и пещеры тамошние не были в то время оглашены[423].

Хлебопашество Иркутского уезда производилось тогда в селениях по всем небольшим рекам, в Ангару падающим, начиная с Оки и Белой до Иркута. Оно испытывалось и около кр. Тункинской, в виду отрога Саянского. За Ангарою до Лены, за Леною от реч. Тутура до сл. Ангинской и Бирюльской соха была основанием русского быта. В Урике, Хомутовой, Кудинском селе (которое в 1656 г. было подведомо Илимску), в Аиоке, Манзурке, Качуге, Верхоленске и проч. занимались пашнею, среди живописных, гористых окрестностей. Земли легкие, песчано-глинистые были отлично хлебородны в те годы, в которые не случалось помехи от весеннего бездождия или преждевременных инеев. Есть также приятные долины по виду, но солонцеватые или сырые, или безводные; они выгодны только для скотоводцев-бурят. Буряты того времени, начиная с Тункинской степи до устья Куленги, или, иначе, от Шаманского Камня, в начале Ангары торчащего, до подобного ж Заверхоленского, принимались за соху очень нерадиво. Они весну и лето обыкновенно праздновали близ коров-доилиц, а в глубокую осень и к концу зимы зверовали.

В уез. Илимском[424], оканчивающемся при границе сл. Витимской, пахотные земли лежали с промежутками между Окой и Ангарой от дер. Шеверской до ос. Братского, между Ангарой и Илимом почти до Кежмы, между Илимом и Леной до ос. Чечуйского. В южной части уезда родились все хлебные посевы, а к северу — только ярица, овес, ячмень. По Лене пшеница не родилась далее сл. Орленской.

Далее, в сл. Витимской, Олекминске, Якутске, в сл. Амгинской иногда родилась рожь, но лишь ячмень и овес считались благонадежным посевом. Бывальцы рассказывают, что есть тучные и удобные земли вверх по Алдану, к Аиму и Маймакану, начиная с Усть-Маи, чему и можно доверять по положению широты тех мест; но не помешает ли успеху хлебопашества чрезвычайное разлитие вод в тамошнем крае, по словам капитана Сарычева, поднимающихся до 30 ф. и более.

Кроме известного ячменного на Ине хутора, по всему Охотскому краю, между Северным заливом и Колымским плотбищем лежащему, нигде не замечено, вплоть до устья Таловки, пахотной десятины, потому что от простирания Станового хребта везде идут каменистые отметы или болота. Хвойные деревья и даже топольник, между ними возрастающий, недалеко от реч. Ассиглан, представляют небедную растительность, да и все тут.

19. Климат в северной половине средней полосы.

В Охотском крае кочевые жители, ламуты и коряки, страдают чирьями, угрями и подобными воспалениями. Кроме того, повременно является среди них корь и оспа, уменьшающая их племя. В 1768 г. от последнего поветрия, среди коряков распространившегося в то же время, как и в Камчатке, опустел край Гижигинский[425]. Что ж касается до Охотского порта, о нездоровом климате его и бесплодной почве уже прежде было изъяснено.

В Якутске, где житель и животное обеспокоиваются морозами или насекомыми, зима продолжается 6 месяцев, лето 3, а прочие 3 месяца, пополам разделенные, служат предуготовлением или к лету, или к зиме. Наблюдения над температурою там делались мимоходом, и доныне никто из туземцев богатых не вменил себе в честь запасаться метеорологическими орудиями, с которыми можно было бы укорочивать время, по единообразию всегда там длинное, следственно и скучное.

Гмелин рассказывал, что, за несколько лет до его приезда в Якутск, один тамошний воевода, идучи в канцелярию, за 80 шагов стоявшую, отморозил руки, ноги и нос, хотя и был одет в теплую шубу. Верно, воевода шел к должности в каком-нибудь глубоком раздумье, чтобы в минутном переходе дойти до таких крайностей. Тот же Гмелин замечает, что Лена прошла 30 апреля и 3 мая очистилась от льдов[426].

Известный адъюнкт Исленьев заметил в Якутске maximum тепла +24°, а зимою термометр его опускался не более как до -22,3°, что соответствует -37,5° по Реомюру. В начале марта нам случилось быть в Якутске, и с 11 до 2 часов пополудни можно было прохаживаться при лазурном небе и солнечном озарении. Надобно, однако ж, полагать, что декабрьские и январские морозы там доходят до -40°. Глубокие снега замечаются от Охотска до Киренска и вообще по всей северной половине полосы средней, как более лесистой; в северной же полосе, как безлесной, снега не так глубоки.

Ячмень родится на нивах Якутска, иногда затевали сеять и рожь, созревавшую года через 4. В Якутске почва жирна и питательна, но недостает теплоты. Адъюнкту сказывали, что при порядочном надсмотре могут там родиться огородные овощи, в чем и нельзя сомневаться, если бы женский пол приобык к занятиям огородным. Тогда бы не все, по крайней мере овощи, как бакалея, плавились из Киренска в Якутск на ярмарку.

По лугам и другим урочищам, изобилующим кормовыми травами, растут: дикий чеснок, дикий лен с голубыми и белыми цветками, земляной ладан, волосообразные растения, вместо хмеля употребляемые, также Polemonium grandiflorum, из кустарных ягод смородина, малина, из стеблевых брусника и пр. Наблюдатель говорил об этом мимоходом, не по науке. Г. Щукин, имея в своих руках до 400 видов растений, собранных около Якутска, не видит в них различия от иркутских, кроме 6-ти, принадлежащих тамошней почве.

По недальности сл. Амгинской[427] от Якутска, можно утверждать, что хлебопашество ячменное в ней не подлежит сомнению, что прежде и рожь у переселенцев созревала, пока они не объякутались и не стали лето праздновать в питье квашеного молока. Землемерами открыто, между Леной и Алданом, пахотной земли до 5700 десятин.

Гмелин писал, что в Олекминске (ш. 60°22′) холод стал чувствителен около 15 августа, что деревья обнажились от листьев, травы повяли, снег пал и сделалась гололедица. По Лене пошел лед 8 сентября, через несколько суток льдины стали толщиною в 2 ф. и вставлялись вместо стекол в окошки[428], между Олекминском и сл. Витимской хлеб родился хорошо и жатва там оканчивается не позже 1 августа.