Волшебница прищурилась, на лбу у нее заблестели капельки пота. Туманное пятнышко стало бледным и матовым, завертелось на месте и вскоре стало принимать определенные очертания. «Ну давай, давай же!» — шептала про себя Элизеф. Повар опустил глаза и увидел у себя под ногами маленькую белую кошечку.

— Здрасьте пожалуйста! — воскликнул он и наклонился, чтобы ее погладить. — Откуда же ты взялась? — Элизеф напрягла последние силы, и иллюзорная кошка шарахнулась от человека. — Ты что, боишься меня? С тобой, как видно, дурно обращались.

Элизеф закатила глаза. Она никогда не могла понять этой привычки смертных разговаривать с животными так, словно они понимают человеческую речь. Но сейчас это было ей на руку. Элизеф не могла озвучить иллюзию, но сделала так, что кошка раскрыла рот, как бы мяукая.

— Ах ты, бедная! Голодная, наверное? Ну ничего, подожди минутку, сейчас посмотрим, чем можно тебя угостить…

Он полез в чулан, а Элизеф стремительно проскочила на кухню и вылила свою отраву в приготовленное для хлеба тесто. Прежде чем повар успел вернуться, она была уже за дверью. Беззвучно миновав стражников, она оглянулась и увидела его силуэт в дверном проеме. Повар держал в руке миску и звал кошечку, которой никогда не существовало.

* * *

Меж Двух Миров есть одно уединенное место. Форрал не имел представления, сколько лет по меркам живых прошло с тех пор, как он здесь очутился. В царстве смерти нет времени, и серебристые холмы и звездное небо всегда оставались неизменными. После того как Жнец Душ запретил ему покидать священную рощу, лишь духи, проходящие мимо то поодиночке, то скопом на пути к Водоему Душ, где их ждало новое рождение, напоминали Форралу о существовании мира, где он любил и был любимым. Но Владыка Смерти не позволял Форралу приближаться к теням, и он ни о чем не мог расспросить умерших.

Воину все сильнее начинало казаться, что это он постепенно становится привидением; даже тени, идущие к новой жизни, теперь смотрели сквозь него, словно его не существовало, и не слышали его отчаянных криков. А ведь раньше серому конвоиру приходилось одергивать умерших, чтобы они не приближались к воину. Хуже всего было, когда появлялась знакомая тень, не важно, друга или врага. Видеть, как он проходит мимо, не узнавая тебя, было все равно что умереть заново.

Форрал страшно устал; он изнемогал от одиночества, и ему нечем было скрасить свое бессрочное заточение. Он не нуждался ни в пище, ни в сне, ни в питье, заняться ничем не мог — и был лишен даже созерцания изменений в окружающем пейзаже. Временами он начинал бежать в тщетной надежде вырваться за пределы мертвого холма или хотя бы устать, но он никогда не уставал, и ноги неизменно приводили его на то же место, откуда он начинал свой бег.

Путь к Водоему Душ был ему заказан, и сквозь Дверь Между Мирами он тоже не мог пройти. Даже Владыка Мертвых перестал с ним разговаривать и просто растворялся в воздухе, когда разъяренный Форрал набрасывался на него с кулаками. Воин знал, что Жнец Душ ждет, когда ему надоест промежуточное существование и он сам попросит о перерождении. И надо сказать, если бы Форрал не тревожился так о судьбе Ориэллы и ее ребенка — своего ребенка! — он давно бы уже сдался. Но он не имел права уйти, пока оставалась хоть малейшая, хоть исчезающая возможность помочь им. И все же он все чаще со страхом ловил себя на том, что его воспоминания об Ориэлле тускнеют под воздействием бесконечного однообразия и одиночества. Его угнетала мысль, что рано или поздно они окончательно исчезнут в тумане забвения и он утратит представление даже о собственной личности. И все же он ждал — ждал, сам не зная чего, — призывая на помощь все свое мужество воина, чтобы не поддаться отчаянию.

Форрал сидел на серебристом склоне, предаваясь невеселым мыслям. Недавно сквозь Дверь прошла сразу целая толпа мертвецов — человек двенадцать. Что случилось? Война или какая-то катастрофа? Но больше всего огорчало Форрала то, что многие тени он должен был бы узнать, но в памяти образовался какой-то провал, и, как он ни силился, преодолеть его не получилось. «Неужели я теряю разум? — удрученно подумал он. — Но что тогда от меня останется? Наверное, я просто исчезну, испарюсь, словно туман на рассвете…» Форрал покачал головой. Вероятно, Жнец Душ был все-таки прав. Зря он его не послушался. Может, позвать его и признать поражение? Согласиться на новое рождение, пока не поздно…

Форрал почувствовал, как Дверь Между Мирами снова открылась. Он всегда это чувствовал: потоки энергии начинали течь сквозь него, словно дуновение ветерка сквозь листву. Как всегда, он вскочил на ноги и бросился вниз по склону, надеясь пробиться мимо Владыки Смерти и нырнуть в образовавшуюся лазейку.

И, как всегда, он опоздал. Уже достигнув узкого горла долины, он почувствовал, что Дверь закрылась опять. И все же он продолжал бежать, невзирая на разочарование, чтобы успеть застать вновь прибывших. Может быть, на этот раз удастся узнать хоть что-нибудь.

Туман рассеялся, и Форрал увидел силуэт умершего и рядом знакомую фигуру отшельника, держащего в руке фонарь. Это был излюбленный облик Владыки Мертвых.

На сей раз Форрал узнал человека, который умер, и воспоминание подействовало на него словно удар. Скорбь и ярость захлестнули его; он шагнул вперед и воскликнул:

— Ваннор! Ваннор, старый лис, неужели пришла и твоя очередь?

— Что? Кто это? — Купец всматривался в зыбкую фигуру, словно сотканную из тумана, и не узнавал. Впервые Форрал видел своего друга в такой растерянности. Впрочем, чему же тут удивляться? Внезапно он осознал, что Ваннор не понимает, что с ним случилось. «Болван я, надо бы поосторожнее», — спохватился воин, но было уже поздно.

— Форрал?! — Голос Ваннора, обычно такой густой, сорвался на визг. Глаза его в ужасе расширились, и он попятился. — Не может быть… Не может быть, что это ты… Форрал умер?

Меченосец вздохнул. Да, помягче такое не сообщишь. Он пошел за отступающим от него купцом.

— Ты тоже умер, дружище, — просто сказал Форрал. — Иначе как бы я мог тут очутиться?

— По собственной глупости.

Форрал и Ваннор дружно повернулись к тому, кто произнес эти слова. Они уже успели забыть о Владыке Мертвых. Старик подошел к Ваннору.

— Пойдем, смертный. Не обращай внимания на этого отступника, он тебя ничему хорошему не научит. Я провожу тебя к Водоему Душ, где ты возродишься.

Ваннор нахмурился:

— Одну минуту. Этот отступник, как вы изволили выразиться, мой старый друг. И я никуда не пойду, пока не выясню, что все это означает. Так что же со мной случилось? От чего я умер?

Призрак вздохнул:

— Если для тебя это так важно — от яда. Вместе с тобой была отравлена почти вся твоя прислуга.

— Что?! — вскричал Ваннор. — Кто это сделал?! Неужели все умерли? А Дульсина? А мой сын Антор?

— Твой сын уже прошел этим путем, — ответствовал Владыка Мертвых. — Та, кого ты называешь Дульсиной, — нет. Возможно, ее время еще не пришло. Что же касается личности убийцы, то этот человек уже не раз выполнял мою работу, и я с нетерпением жду того дня, когда смогу поприветствовать его в своем царстве.