Сильви хочет с ним переспать. Она взмахивает перед Джо темными волосами, не застегивает верхние пуговицы кофт, чтобы было видно сексуальное белье. Весь дом насквозь пропах духами. Я зачарованно наблюдаю, как Сильви соблазнительно наклоняется за маслом на нижней полке холодильника и светит тонкими трусиками. Джейми одобряет. Олли не может не обратить внимания. А Джо пофигу. Может, он гей? Глубоко внутри я, конечно, в это не верю, поэтому советую Сильви применить другую тактику – игнор. И все равно Джо не заинтересован. Я узнаю об этом только потому, что в понедельник вечером Олли с Джо обычно ходят в паб после тренировки.

– И о чем вы разговариваете? – спрашиваю я, ведь Джо далеко не из болтливых.

– Ой, да обо всем, – отвечает Олли. – Он мировой парень. Кстати, я попробовал убедить его, что Сильви клевая. Мол, она в постели огонь.

– Олли!

Он смеется и рассказывает, что Джо уже все равно нашел, с кем спать, что ее зовут Зоуи и они проходят один и тот же курс по анатомии. Джо считает, что секс с соседкой по дому может вызвать кучу проблем.

– Фух. Значит, я в безопасности, – улыбаюсь я.

Воскресное утро. В духовке запекается курица с картофелем. А я принимаюсь за десерт.

– Пять крупных яиц – есть. Сахарная пудра – есть… – Я все выкладываю на кухонный стол.

Олли еще в постели, а я готовлю воскресный обед. «Стэнли» вчера отыграли концерт, причем выступали последними, когда зрители уже надрались в хлам. Плюс накрылся усилитель, и какой-то придурок швырнул в Олли пивную бутылку с криком «Лузер!». Джо, стоявший рядом со мной, пошел разбираться.

– Не будь уродом. Извинись, пожалуйста.

– Извиниться?! Ты, мля, кто такой? Папаша его?

– Его друг, а ты хренов кретин.

Потом этот придурок попытался ударить Джо, но так нажрался, что рухнул на стол. Весь паб аплодировал и болел за Джо, особенно женская половина.

Я думаю, Олли все-таки надо хорошенько подбодрить. А единственное, что заставляет его скучать по дому, – это воскресный обед.

– Кукурузная мука… есть. – Я подпрыгиваю на месте, словно разогреваюсь перед очередным упражнением. – Олли точно обалдеет от моих кулинарных навыков, – говорю я себе. – Белый винный уксус…

– Есть? – интересуется Джо.

Я оборачиваюсь. Как долго он простоял в дверях?

Он входит на кухню, спрашивает, что я делаю. Джо одет в форму для регби, на бедре засохла грязь.

– Готовлю.

Джо вскидывает бровь.

– Ты же никогда не готовишь.

– Это для Олли. Спасибо, что вступился за него вчера.

– Олли сделал бы для меня то же самое. – Джо бросает взгляд на книгу рецептов. – Малиновый рулет с безе. Дерзко.

– Легкотня.

– Как два пальца, и вся фигня? – вдруг рифмует он.

Удивленно на него гляжу.

– А для меня что-нибудь останется? – Джо лезет в холодильник за упаковкой апельсинового сока.

– Если закончишь за меня домашку, – вспоминаю я о непрочитанных книгах в комнате наверху. – И сходишь в душ. – Разбиваю в миску первое яйцо.

– Смешно… Стоп! Ты что делаешь?

– Яйца разбиваю.

– Их же надо разделить.

– Разделить? Зачем это?

Джо смотрит на меня скептически.

– Ты что, никогда не делала безе?

Я хватаю книгу.

– Вот тут сказано, взбить яйца…

– Яичные белки.

Джо подходит к столу и, забрав миску, ставит ее в раковину, а потом достает с полки две чистых.

– Смотри и учись, Ребекка Харт, – говорит он с высокомерной улыбочкой.

Я наблюдаю, как он разбивает яйцо о край миски.

– Разделяешь яйцо по двум половинкам скорлупы, – комментирует Джо, – и перемещаешь желток туда-сюда…

– Да я просто в восторге.

– Смотри. – Он выливает белок в одну миску, затем опускает желток во вторую. – Видишь? Разделил.

– Ага. Я тоже так могу.

Достаю из коробочки яйцо, ударяю им о край миски. Джо слишком близко, и я боюсь напортачить. Белок капает в миску, стекает по моей руке. Желток бултыхается из одной половинки скорлупы в другую.

– Вот, – подпрыгиваю я от гордости.

Джо хватает меня за руку, выше локтя.

– Ты не увлекайся, – говорит он, вручая мне очередное яйцо, – осталось три.

– Как ты научился так классно готовить? – спрашиваю я.

В нашем доме только Джо пользуется пароваркой и кастрюлями.

– От мамы. В детстве она всегда объясняла, как приготовила курицу в сидре или с тархуном, или как она замариновала ягненка, а потом папа рассказывал нам, почему выбрал то или иное вино. Звучит нудно, однако я проникся готовкой и научился разбираться в еде.

– Вы с мамой близки?

– Очень. Бекка, осторожно!

– М-м?

Желток успевает шлепнуться в миску с белками.

– Черт! О нет… – Я отступаю на шаг назад. – Придется начинать все сначала, да?

– Посмотрим. – Джо стоит рядом, и наши руки на мгновение касаются, пока он кропотливо вылавливает злополучный желток скорлупкой. – Это удар, но не нокаут, Бекка.

Я взбиваю белки, болтая с Джо о родительских домах и как мы редко их навещаем, хотя до Винчестера всего полтора часа езды по трассе М4.

– Я люблю маму, но меня там все слишком напрягает, – признается Джо. – Только и слышу, что тиканье напольных часов. Не могу поваляться на диване или посмотреть телек. Папа считает телек пустой тратой времени.

Наши родители живут в пяти минутах друг от друга, однако никогда не пересекались. Наверное, потому, что его мама и папа порядком старше моих. Когда Джо родился, его отцу, Фрэнсису, было уже сорок шесть. Он работал в Винчестерском колледже и хотел, чтобы сын пошел по его стопам, поэтому едва ли не сразу внес Джо в списки на поступление. Он надеялся, что сын окажется достаточно умным, чтобы получить грант на обучение.

– Я сдавал экзамен в тринадцать, – рассказывает Джо, – но ничего не получил.

– Зато взгляни на себя сейчас, – я, в фартуке, принимаю важную позу, – ты среди элитных студентов Бристоля!

Джо смотрит на меня с сомнением.

– Я достаточно взбила яйца?

– Переверни миску вверх ногами.

– Чего?!

– Переверни вверх ногами.

– Нет.

– Вот так. – Джо отбирает у меня миску, мы смеемся. – Отлично, – говорит он. – Видишь? Ничего не случилось. Белки на месте.