голосу француза. – О, конечно же, я покажу вам Монмартр, le camarade de Sophie! Правда, Модильяни жил на Монпарнасе, а не на Монмартре. Лет десять тому назад во Франции сняли фильм о последних годах жизни художника с его музой Жанной Эбютерн. О, то была трагедия: молодая женщина из богатой семьи покончила с собой, узнав, что Модильяни скончался.

– Жаль, – молвила Софья, – что у нас в Советском Союзе этот фильм не показали. Кто же в роли Амедео?

– Великолепный Жерар Филип. Знаю, он очень популярен в России.

– Когда я училась в десятом классе, – отозвалась Софья, – мы сбегали с уроков, чтобы посмотреть фильм «Фанфан-тюльпан» с его участием. Смотрели раз за разом. Все девчонки в школе были в актера влюблены.

Трое, француз из «Юманите», директор советской школы и переводчик, помолчали, а затем Леон окончательно взял инициативу в свои руки.

– Монмартр – визитная карточка Парижа! – объявил он, точно экскурсовод. – Гора Мучеников! Именно там были казнены язычниками святой Дионисий с учениками. Времена были жестокие. Гонения на христиан сопровождались массовыми истреблениями последних.

– Насколько мне известно, ему отрубили голову. По легенде, омыв ее в ручье, он прошел шесть километров, держа голову в руках. Взойдя же на гору, упал замертво!

– В вашей прекрасной головке целая сокровищница знаний, le camarade de Sophie! – воскликнул Леон. – Позднее, – продолжил он, – после франко-прусской войны, именно на этом месте возвели собор Сакре-Кер, базилику Святого Сердца. Собор посещают сотни тысяч паломников со всего света. А какие там витражи! Софи, вам обязательно их нужно увидеть.

Тут переводчик принялся вращать глазами и трясти руками, точно пациент психиатрической клиники. Софья поняла: пора закругляться. Однако она не была бы директором школы, коли б не умела добиться своего.

Снова покраснев, она задала наконец вопрос, который не давал ей покоя:

– Товарищ Леон! Вы не подскажете… Здесь где-то поблизости должен находиться магазинчик для русских туристов… Да, магазинчик. Я хотела бы обменять баночки с черной икрой, водку и фотоаппарат на валюту.

Будь что будет! Что первично: материальное или духовное? Классики материалистической философии вдруг вылетели из ее головы. Что бы там ни писали теоретики, на практике победило материальное. Она в первую очередь не директор и не «товарищ», она – женщина! Она должна хорошо выглядеть. Софья вообразила завистливые взгляды чиновниц от образования и шепотки: «У нее платье из Парижа! А туфли? И туфли тоже оттуда, из Франции!..»

Поняв, что сообщить французу придется и это, переводчик единым духом выпалил список желаний le camarade de Sophie.

4

Весь день товарищ Леон катал ее по окраинным улочкам, водил по крохотным парижским магазинчикам, точнее, лавкам. На вырученную от продажи икры и водки валюту там можно было приобрести нечто, уже вышедшее из моды и упавшее в цене. Конечно, покупательница Софья об этом не догадывалась. Но много ли купишь на несколько купюр?

Видавший виды «Пежо» 1958 года выпуска, принадлежащий редакции «Юманите», наматывал уже вторую сотню километров, когда за материальным стало проглядывать духовное. В списке на тетрадном листочке в клеточку все до единого пункты были зачеркнуты. Софья зачеркивала строчки французской шариковой ручкой, подаренной Леоном. Директорский кошелек почти опустел, зато коробки и пакеты с туфлями, колготками и платьями создали целый холм на заднем сиденье автомобиля.

Вперед, на Монмартр! Товарищ Шанцева внезапно поняла, что в этот теплый вечер, в это прекрасное время парижской осени она хочет просто сидеть в кафе где-нибудь на городской улице… Где-нибудь? Вон там, под ткаными полосатыми маркизами, укрывающими название кафе – «Рандеву на Монмартре». Какое, однако, название!.. Оно повторялось золотыми буквами над арочными окнами здания. Там она будет, медленно смакуя каждый глоток, пить настоящий густой кофе, сваренный по-турецки, и запивать его прохладной водой, которую ей подадут в специальной чашечке. Именно при таком сочетании каждый глоток волшебной кофейной влаги превращается в шедевр вкуса и аромата.

Она хотела и другого. Она желала, чтобы Леон влюбленно смотрел на нее и говорил не переставая, делал ей комплименты, повторял по-французски, какая она красивая, молодая…

И не имеет значения, что он не знает русского, а она не понимает по-французски. Они оба все поймут, почувствуют сердцами. Вибрация голоса, влюбленный взгляд, прикосновения рук…

Так и случилось.

5

Позднее, вернувшись в особняк, где ее поселили, она посмотрелась в зеркальную створку шкафа. И уже не покраснела, хотя любовалась собственной грудью. Тою ее частью, что выдавалась над снежно-белой кофточкой. Грудь приоткрывал узкий кремовый лифчик «Анжелика». Это предмет она не купила – то был подарок Леона. Лифчик лишь недавно вошел в моду. Его половинки-чашечки подчеркивали вздымавшуюся от сладкого предчувствия грудь женщины. Софья вспомнила, как отнекивалась в магазине, как, чувствуя жар в щеках, отталкивала руку Леона, который с настойчивой улыбкой уговаривал ее принять «Анжелику» в подарочной упаковке, украшенной розовым бантом.

Безусловно, французы – раскованные и смелые мужчины! Подарить ей, советской женщине, коммунистке, предмет нижнего белья! Да как он посмел? Что он себе позволяет и за кого ее принимает?.. Но погодите: откуда эти шаблонные фразы? Мысль Софьи Николаевны внезапно оборвал порыв ветра, распахнувший открывший балконную дверь, швырнувший в лицо тюлевую занавеску.

Отдернув штору, товарищ Шанцева вышла на балкон и закурила тончайшую сигарету «Salem» с ментолом. Пачка сигарет тоже была подарком Леона. Ласковый сентябрьский ветерок, подхвативший сладкий сигаретный дым, вознамерился растрепать ее замечательную «бабетту», а табачный дым защипал глаза. Софья отвернулась от прилипчивого парижского ветра, а затем и вовсе вернулась в комнату. Все-таки здорово, что ее поселили в этом старинном особняке, отдельно от основной делегации. Случай! Богатая пожилая семейная пара, покидавшая на время город и сочувствовавшая коммунистам, предложила поселить у себя кого-нибудь из выдающихся советских товарищей. Выбор пал на Софью Шанцеву: все-таки учительница и вдобавок директор школы. Так ей объяснили причину отдельного заселения. Причину, в которую она не могла поверить: в делегации были куда более заслуженные товарищи. Истинная причина выяснилась чуть позже. Под вечер ее неожиданно навестил несносный le camarade Петров, и все сразу стало ясно! Этот образчик советской морали и нравственности сделал нелепую попытку соблазнить ее. От него пахло вперемешку потом и дешевым одеколоном. Подобные типы были противны Софье. В ее представлении настоящий мужчина выглядел иначе. А это – так, слизняк какой-то, говорящий по-бабьи, фальцетом, мужичок-недоделок с вечно бегающими маленькими глазками! И в глазках его свинячьих она разглядела вначале подозрение, а затем и страх – испуг не досчитаться кого-нибудь из членов делегации. Париж ведь!

Уж если ты решил меня покорить, размышляла Софья, так купи цветы, купи французское шампанское! «Что