– Ну, значит, тогда я выхожу, – сказал Деринг печальным голосом. – А я только набрался смелости, чтобы сразиться с Горгоной. Но никогда не говорите, сэр, будто я вел себя не как джентльмен. Что еще может предложить джентльмен, кроме всего, чем обладает?

– Он может помолчать, если ему нечего предложить, кроме одной гинеи.

– Что скажешь, цыганка? – Деринг взглянул в упор на нее. – Ты взяла бы меня за одну золотую монету? – И тут он подбросил в воздух свою монету, которая, вращаясь, пролетела расстояние между ними и упала на узком мостике, прямо у ее ног.

Она сдержалась, чтобы не взглянуть на нее. «Хорошо сыграно, сэр». Уперев руки в бедра, девушка бросила на него гневный взгляд:

– Вы хотите сыграть со мной дурную шутку среди этих парней?

Деринг широко улыбнулся:

– Когда же два больших огня сойдутся, они сжигают все, что их питает.[1]

Господи, он знает пьесу наизусть. Может быть, не всю, а лишь эти строки, но он: выбрал именно такие, которые пробрали ее до костей. Богу известно, что она была яростным пламенем. Но она к тому же еще и опытная актриса, которая, правда, на некоторое время забыла все слова, что Шекспир написал для своей Катарины. За исключением вот этих:

– Где это научились краснобайству?

В улыбке блеснули его зубы.

– Экспромты все: я в матушку умом.

– Позвольте усомниться в этом, сэр. Некоторая доля остроумия просочилась в ваши сны, когда вы спали во время пьесы.

Слабый ответный удар, считала она, не заслуживающий того взрыва одобрительного смеха, который сопровождал ее слова. Зрители – большинство из них – желали посмотреть эту драму до конца, до последнего акта. Но конец пьесы уже был предрешен. Деринг не предложит более высокую цену, а Шеффер не тот человек, чтобы отступить.

Как бы подтверждая это, лорд Шеффер встал и ткнул пальцем в сторону сцены:

– Пять тысяч!

Зрители охнули, потрясенные величиной суммы, и принялись обмениваться догадками. Похоже, они знали лорда Шеффера лучше, чем она. Несколько лиц обернулись к ней, и на них она прочитала выражение жалости.

– Избави Боже от такого черта,[2]– сказал Деринг. Было неясно, какого черта он имел в виду, поскольку смотрел задумчиво на расписной потолок. Несмотря на все увлечение этой процедурой и ее исходом, он, похоже, считал позолоченных херувимов. Ей страстно захотелось поднять проклятую золотую гинею и швырнуть ему в лицо.

Но Катарина уже исчезла. Она не смогла бы вынести это, будучи самой собой. И Гаэтана снова вошла в роль греческой аристократки. В отчаянии, безмолвно застыв в гордой позе, она ждала ее указаний.

В зале воцарилась неестественная тишина. Она заметила какое-то движение по соседству со столиком лорда Шеффера. Все, за исключением Деринга, смотрели в ту сторону, пытаясь расслышать, о чем там говорят. Гаэтана разглядела фигуру человека, склонившегося к столу и, похоже, что-то говорившего лорду Шефферу. Мужчин, сидевших раньше с ним за одним столом, уже не было.

Фидкин подошел к ней сзади, остановился у края сцены.

– Кажется, все закончилось. Хороший сбор, даже лучше, чем я надеялся. Руководство будет довольно. Вы подготовились?

Она молча кивнула, рот у нее пересох. Те немногие вещи, которые у нее были, уже упакованы. Ее костюмерша, миссис Киппер, проследит за тем, чтобы их доставили в квартиру ее владельца. Неимоверная тяжесть пригвоздила девушку к месту, оглушила ее. Она старалась не думать о том, что произойдет, после того как ее уведут со сцены и отдадут в собственность Шефферу.

Дальше она увидела, как маркиз Каррингтон приближается к сцене. Шеффера она ненавидела за то, кем он был и на что способен, но Каррингтона по-настоящему боялась. Когда он посмотрел на нее снизу своими мутно-серыми глазами, Кэт сразу поняла, что как женщина она его вовсе не интересует. Но ему может доставить удовольствие препарировать ее, подумала Гаэтана, провести биологический эксперимент.

– Мы с лордом Шеффером пришли к соглашению, – сказал Каррингтон мягким голосом, в котором сквозила насмешка. – Предложенная им вначале цена остается.

Фидкин хрипло произнес:

– Милорд. Предложение в пять тысяч фунтов уже зарегистрировано. Меньшую сумму мы не можем признать.

– О, я вовсе не хочу ни лишить «Рай» его прибыли, ни эту молодую женщину удовлетворения от того, что ее оценили так высоко. Все это остается в силе, если лорд Деринг примет мое предложение.

Деринг, вращая бокал в руках, посмотрел на него безо всякого интереса.

– Господи, неужели вы хотите теперь выставить на аукцион меня?

– Шесть пенсов! – выкрикнул мужчина, сидевший достаточно близко, чтобы расслышать этот разговор.

Маркиз – его пепельные волосы по старинной моде были зачесаны назад – надменно усмехнулся и повернулся к Дерингу:

– Вы хотите ее, сэр? Или это был лишь жест труса, уверенного, что его предложение не победит?

Деринг, казалось, обдумывал вопрос.

– Порыв, я думаю. Меня подхватило, а потом выбросило на берег, как… как кости ведьм.

– Ага. На вас подействовали местные слухи. Но вы так и не ответили на мой вопрос.

– Какой?.. Ах да. Хочу ли я ее? Ну, я хотел бы переспать с ней, конечно. Но цена высока, а удовольствие мимолетно.

– Поскольку в темноте все женщины похожи?

Засмеявшись, Деринг спустил свои длинные ноги с барьера ложи, встал и потянулся.

– Сейчас я с этим не согласен. Пока нет. Но я не могу представить, чтобы какая-нибудь из них отличалась на три тысячи гиней. Если вы хотите оказать мне любезность, сэр, – благодарю вас. Но пусть ее получит Шеффер. А мою золотую гинею она может оставить себе на память.

«Что он делает? – Кэт стояла, застыв как статуя, едва дыша, в голове у нее стучало от ярости. – Как он может вот так просто уйти, забыв свой долг? Уйти от меня?»

– Разве вы не спортсмен? – промурлыкал оскорбление Каррингтон. – Я вызываю вас на матч. Вам это будет стоить вашей начальной ставки, а моя доля – недостающие две тысячи гиней.

– Едва ли это честно.

Но Деринг, который, как было ясно, уже собрался уходить, задумался, сделал глоток, повернулся и, опершись спиной о стенку ложи, приготовился слушать.

– Вы получите в свое распоряжение женщину на неделю. Это чего-нибудь да стоит.

Деринг пожал плечами:

– А в чем же заключается игра?

– Мне любопытно узнать, зиждется ли ваша впечатляющая репутация на чем-нибудь более весомом, нежели просто слухи и похвальба. И конечно, желание ваших приятелей вообразить, что один из них сможет стать хозяином любой женщины, которую выберет. Это возможно, как вы думаете?