Пустынные улицы указывали на то, что в этом курортном городе сейчас не сезон. Должно быть, Римини летом – другой город, ничем не похожий на этот, зимний.

Навстречу ей бежали частные домики. Слепые окна, закрытые железными жалюзи, не провожали ее взглядом. Город замер, он дышал и существовал вполсилы, жил в полусне.

Огибая транспортное кольцо у самого моря, Дайнека увидела крышу «Гранд-отеля», проплывающую в пронзительной синеве неба куполами и зубцами своих причудливых башен. Ее охватило ощущение восторга при виде этого монстра итальянской курортной индустрии.

Проезжая мимо фонтана, украшенного скульптурой лошади, заметила указатель – «Сквер Федерико Феллини».

Она без труда нашла отель «Тибериус». Придорожная надпись напомнила ей, где именно нужно свернуть. Машина въехала в маленький дворик, условно обозначенный ажурным забором, и остановилась на красной брусчатке. У входа в отель лежала большая собака, очень старая немецкая овчарка. Лениво подняв голову, она спокойно посмотрела, и лишь ее хвост поприветствовал Дайнеку, хлопнув несколько раз по красному камню.

– Bongiorno! – Дайнека с удовольствием выговаривала это итальянское приветствие. Собака снова приподняла голову, покряхтывая встала и подошла к ней, помахивая хвостом. Дайнека поставила сумку на землю и запустила пальцы в лохматую клочковатую шерсть. Собака прикрыла глаза, привалилась всем телом к ее коленям. Потом, громко вздохнув, почти рухнула досыпать на брусчатку.

Наконец Дайнеке удалось проверить свое знание итальянского языка. Из разговора с портье она узнала, что Константин Мачульский останавливался в отеле «Тибериус», но вчера съехал.

– Он не сообщил куда?

– Нет. К сожалению, не сообщил. Мне очень жаль… – Служащий растянул губы в улыбке. – Не желаете снять номер?

– Желаю. У вас есть бронь на фамилию Дайнека… И, если можно, дайте мне тот, где жил Мачульский. Номер еще не занят?

– No! Certo![5]– воскликнул портье и протянул ключ.

Комната вполне соответствовала своему четырехзвездочному статусу. Бросив сумку, Дайнека потянула за кордовый ремешок. Металлические жалюзи раздвинулись, впустили солнечный свет, и скоро морской воздух ворвался в комнату через распахнутую балконную дверь. За ней простиралась терраса, по величине равная комнате.

Спустя полчаса Дайнека вышла из ванной. Она улеглась в кровать и закрыла глаза, пытаясь сосредоточиться на том, как найти Костика за те два дня, которые остались до отъезда в Венецию.

Незаметно она заснула. Когда проснулась, полотенце совсем сползло с головы, а волосы высохли.

«Сколько же я спала?»

Дайнека поняла, отчего проснулась. За тонкой перегородкой, у самого ее уха, кто-то плакал. Это был женский голос, тоненький и жалкий, он причитал и всхлипывал. По интонациям, паузам и покорному горькому смирению в нем легко угадывалась национальность. Плакала русская.

Некоторое время Дайнека слушала, потом, решительно встав, как была – непричесанная, с торчащими во все стороны волосами – вышла на террасу.

День шел к концу. Уже стемнело, и загорались огни рекламы. Ей было не по себе, тоска понемногу тянула сердце. Доносившиеся из-за стены всхлипывания усиливали это щемящее чувство беспокойства.

Со словами: «Зачем мне это надо», – Дайнека перебралась на соседнюю террасу и подошла к балконной двери. Она приблизила лицо к стеклу, вгляделась в черное нутро комнаты.

На кровати ничком лежала девушка, худенькая и по-детски хрупкая. Она еще некоторое время судорожно вздрагивала. Потом, взглянув в окно и увидев Дайнекину лохматую голову, истошно закричала, закрыв ладонями испуганное лицо.

Толкнув дверь еще раз, Дайнека беспомощно оглянулась на Дашу. Та, упершись ногами в брусчатку, тоже изо всех сил толкнула плечом стеклянную створку. Через нее было видно, что ресторан полон, и только несколько столиков оставались пустыми.

За крайним сидели двое молодых хорошо одетых итальянцев. Один из них, увидев, как яростно Дайнека пытается проломить дверь, вскочил и, движимый желанием угодить девушкам, ринулся к ним. Он легко, без усилий открыл дверь, жестом пригласил их войти.

Этот парень не выглядел типичным итальянцем. Слишком высок, светловолос и красив. Дайнека тут же подобрала нужное слово – Викинг. В другое, более спокойное время он мог бы понравиться ей. Сейчас было не до того.

Девушки сели за свободный столик, и Даша, склонившись к Дайнеке, сказала низким шепотом, каким обычно выдают великую тайну:

– Дайнека, у меня всего сто евро…

Та кивнула, дескать, понятно. Подозвала официанта и заказала два салата, две пиццы «Спидди Гонзалес» и кофе.

Официант, приветливый мужчина средних лет, необычайно крупный и грузный, сказал:

– Синьорина прекрасно говорит по-итальянски. – И вслед за тем удалился на кухню.

С Дашей они познакомились сразу, как только, успокоившись, та впустила ее в свою комнату. Это ее плач Дайнека слышала из-за стены.

Первое, что поведала новая знакомая, заставило Дайнеку поверить в то, что Бог все-таки есть. Даша рассказала – в отеле она познакомилась с Костиком.

– Зачем ты его разыскиваешь? – спросила она.

– Костик – внук друга нашей семьи, попал в большую беду…

– Я сразу это поняла. Он все время чего-то боялся. Потом взял в аренду машину и уехал.

– Куда, не знаешь?

– В Милан.

– Искать его там все равно что иголку в стоге сена.

– Он не слишком распространялся о своих делах. Сказал, что хочет остаться в Италии. – Даша нахмурила брови и посерьезнела. – Мне не очень понравилась эта затея, но отговаривать его я не стала.

– Значит, в Милан… Костик не рассказывал о том, что случилось в Москве?

– Только то, что его подставили и другого выхода у него нет. Он не планировал возвращаться в Россию.

– Так и сказал? – спросила Дайнека.

– Да, так и сказал. При этом был очень напуган.

– Ясно… Ну, а ты что здесь делаешь? Туристка?

– Не совсем… – Даша чего-то недоговаривала.

– Та-а-а-ак. Рассказывай!

И новая знакомая поведала свою историю.

Всю свою сознательную жизнь она прожила с мамой и белоснежным пуделем Урфином.

Мать Даши работала архитектором в проектном институте, и случались времена, когда она месяцами сидела дома в вынужденном неоплачиваемом отпуске.

В такие дни их квартира наполнялась звонками телефона и чужими тетками. Днями и ночами мама шила на заказ и, как ни странно, этим зарабатывала намного больше, чем в институте. Но оттуда не уходила. Считала, что государственная служба надежнее любой другой. Время показало, что она права. Постепенно жизнь наладилась, и шумные клиентки совсем исчезли из их дома.