Он всегда начинал урок с фразы: «Нет ничего дороже хорошо сохранившегося остатка. Ведь это кусочек нашей жизни».

Я тоже верю в ценность остатков, вероятно, даже с большей убежденностью, чем наш математик (иногда ученик в чем-то превосходит учителя), потому что мне доводилось терять их. Остатки возникают, большей частью, в детстве и юношестве. Ими полна жизнь всех людей.

Когда я попал в больницу, у меня перестали появляться остатки. То есть не совсем – остатки были, но они видоизменились. Больничные остатки, как правило, не индивидуальные, а общие, одинаковые с соседями по палате.

Понятие «остатки» можно определить как то, что в один прекрасный день происходит с тобой впервые и оставляет отметину, поскольку становится частью тебя.

Вот три образца остатков, имеющих отношение к транспорту:

1. Наступит день, когда после школьных уроков ты в первый раз пойдешь домой с приятелем. Вы будете, не спеша, идти и болтать о том о сем. Мы все шли с кем-то на пару, а затем, в определенный момент, расставались. В этом есть признак вступления в сознательную, взрослую пору. Волшебное ощущение для ребенка семи-восьми лет и остаток на всю жизнь.

2. Годы спустя, ближе к шестнадцатилетнему возрасту, и по дороге домой возникает другой остаток. Тебе уже не хочется идти пешком, а тянет прокатиться на такси. Опять же в компании приятеля ты пытаешься поймать тачку, никто не останавливается, и вы пускаете крепкое словцо вслед удаляющимся машинам. Это еще один образчик взросления, ощущения наступившей зрелости и очередной остаток.

3. Наконец однажды (тебе уже девятнадцать) ты на своей машине отвозишь друга домой (наверное, того же, что в первых двух случаях). Доехав до места, вы за разговором засиживаетесь в машине допоздна. Опять возникает остаток.

Для меня большое удовольствие обнаруживать такие остатки. Как только наш математик разъяснил, что они представляют собой, я начал их коллекционировать. В годы непростого больничного существования мне становилось легче, когда я мысленно рассматривал свою коллекцию остатков. Они появляются в нас с такого раннего возраста, что в итоге вся жизнь строится на них. Ежегодно я воссоздаю в памяти два-три остатка, и мне становится хорошо от встречи с ощущениями прошлого.

Людям свойственно забывать, что они нынешние есть результат пережитого в детстве и юношестве, итог многих остатков. Мы запираем дверь в прошлое, вместо того чтобы распахнуть ее настежь.

В течение нескольких лет у меня были очень необычные остатки: мне впервые ампутировали ногу и удалили легкое. Однако и они стали частью моей коллекции.

Даже теперь в нас, взрослых, откладывается множество остатков, но мы не всегда это замечаем. Чтобы познать самих себя, иногда полезно заглядывать в свои остатки, изучать их и ни в коем случае не пытаться переиначить.

Моя жизнь состоит из остатков и запахов: они-то и делают меня таким, какой я есть.

Больше всего ненавижу злиться, повышать голос, ругаться, и главное – быть неуправляемым в такие минуты.

В больнице мы иногда проклинали судьбу, порой дело доходило до истерик. Врач-рентгенолог, который, теряя бдительность, рассказывал анекдоты, научил нас избегать приступов бешенства и определять черту, которую нельзя переступать.

Он поведал нам о точке невозврата: пока ты ее не миновал, есть шанс сдержаться; достиг ее – ничто не поможет. Она реально существует, осязаемая и материальная. А раз мы ее ощущаем – можем опереться, чтобы взять себя в руки.

По просьбе рентгенолога мы взяли по листу бумаги и написали, кто что чувствует по мере приближения к точке невозврата. Получилась шкала нарастания злости. Как распределяются градусы на этой шкале? Что с тобой происходит, когда теряешь власть над собой, своим раздражением и гневом?

Вот список четырех стадий с обобщенным содержанием:

1. Замечаю, как меня раздражает то, что говорит другой человек.

2. Замечаю, что мое раздражение усиливается.

3. Я начал повышать голос. Замечаю, как прихожу в ярость. Перестаю держать себя в руках.

4. Я в точке невозврата.

Если ты проследишь свое состояние в четырех названных пунктах, заметишь, что непосредственно перед тем как достичь точки невозврата, и прежде, чем полностью потерять контроль над собой, поддаться приступу ярости, у тебя есть возможность не допустить этого. Еще ты заметишь, что, приблизившись к этой точке, вероятно, начнешь размахивать руками, или у тебя задрожит голос, либо начнешь оскорблять другого и ругаться. Это верные признаки того, что надо остановиться.

Как? Начни с того, что попроси друга, подругу или своего амарильос, чтобы он произнес заранее выбранное ключевое слово – как только в твоем поведении появятся указанные симптомы. Пусть скажет что-нибудь типа: «фисташка» или «Соединенные Штаты». Что угодно, лишь бы ты понял, что приближаешься к точке невозврата. Первое время будет трудно самостоятельно отслеживать наступление этого момента: слишком быстро все происходит – так стремительно, что почти невозможно разграничить переход от одного состояния к другому.

После того как услышишь пару раз ключевое слово, тебе станет проще самому следить за собой и вовремя разглядеть впереди точку невозврата. В этот момент ты обязан загасить вспышку ярости и спуститься по шкале на ступеньку вниз, где сможешь сдерживаться. Помни: все на свете управляемо, если не доводить до точки невозврата.

Я начал упражняться в практическом применении этого метода в больнице. Моим ключевым словом было слово «опухоль», потому что мне всегда хотелось придать ему положительное значение. И это сработало: мало-помалу я перестал раздражаться и обалдевал от того, как здорово у меня все получалось.

С возрастом точка невозврата меняет свое расположение. Прожитые годы и накопленный опыт делают нас более сдержанными и отдаляют критическую стадию на шкале злости. Поэтому важно не упускать ее из виду: надо ежегодно проводить корректировку, отслеживать точку невозврата и возводить перед ней непреодолимую стену.

Иногда невредно позлиться, но нельзя распаляться до точки невозврата.

Честно признаюсь, это открытие ошеломило меня своей простотой. На третьем этаже нашей больницы находились особенные пациенты – неудачно названные умственно отсталыми (мне всегда хотелось вычеркнуть эти два слова из словарей).