Метнув быстрый взгляд ему в лицо, она поняла, что не ошиблась — он все прекрасно понял.

— А почему здесь нет огня? — внезапно спросил Саймон.

Ариана со страхом подумала, что он намекает на ее холодность, но тут же вздохнула с облегчением: Саймон смотрел на потухший очаг.

— Бланш больна.

Саймон поставил кубки и кувшин на сундук рядом с кроватью, осторожно снял кота с шеи и пересадил его к себе на согнутую в локте руку. С небрежной грацией он опустился на колени перед потухшим очагом и стал помешивать золу в поисках тлеющих угольков. Нашлось всего несколько, совсем крошечных.

Ариана сделала шаг к двери.

— Я велю принести еще углей.

— Нет, не стоит.

Хотя ответ прозвучал спокойно, Ариана остановилась так резко, что платье вихрем закружилось вокруг ее ног.

— Довольно и тех, что я нашел в очаге, — пояснил Саймон.

— Но они же едва теплятся!

— Да, но все-таки еще не потухли. Будешь подавать мне лучину для растопки. Сначала — какие поменьше, не толще щепки.

Саймон собрал драгоценные угольки и начал их осторожно раздувать. Вскоре самый большой уголек затеплился от внутреннего жара.

— Подай, пожалуйста, лучину, — пробормотал он.

Ариана вздрогнула и огляделась вокруг. Корзина с растопкой была от нее довольно далеко: на пути к ней расположился Саймон.

— Корзина справа от тебя — ты можешь дотянуться и сам, — сказала она.

— Я знаю, — последовал ответ, — но на моей правой руке устроился Его величество Лентяй.

— Его величество Лентяй? — недоуменно переспросила Ариана.

И вдруг весело рассмеялась.

Смех девушки показался Саймону слаще самых мелодичных аккордов ее арфы.

— Этого кота и вправду так и зовут — Его величество Лентяй? — спросила Ариана, когда к ней вернулся дар речи.

Саймон что-то промурлыкал в знак согласия.

Не возражая более, Ариана потянулась к корзине с растопкой. Это было нелегко: широкая спина Саймона мешала ей ухватиться за ручку корзины. Ариана смятенно ощущала тепло его тела и силу мускулов под роскошной тканью рубашки.

Кот исступленно мурлыкал в руках Саймона. Ариана чуть ниже наклонилась вперед, чтобы нащупать корзину, но тут Саймон сделал глубокий вдох, раздувая угли, и его спина коснулась ее руки.

Ариана с опаской покосилась на него, но он и виду не падал, что заметил это прикосновение. Саймон по-прежнему сидел, чуть наклонившись вперед, и продолжал сосредоточенно раздувать огонь.

Ариана вдруг поймала себя на том, что с интересом разглядывает его губы.

«Странно, — подумала она. — Мне они казались такими твердыми, суровыми. А сейчас они выглядят почти… нежными».

Саймон снова осторожно подул на угольки, и они вдруг слабо засветились зарождающимся огнем.

— Давай же щепки, — выдохнул он.

Ариана оторвала задумчивый взгляд от его губ, схватила корзину, вытащила из нее наугад какую-то деревяшку и быстро протянула ее Саймону.

— Вот, пожалуйста, — проговорила она.

Кусок дерева был величиной с ее ладонь и в три пальца толщиной.

— Да это целое полено, — насмешливо протянул Саймон. — Огонь еще слишком слаб для такой тяжелой, ноши — ему нужно что-нибудь полегче.

Ариана медлила в нерешительности, смущенная затаенным намеком в его словах.

— Побыстрее, — произнес он не оборачиваясь. — Если угли будут гореть без растопки, они скоро потухнут, так и не превратившись в пламя.

Ариана вслепую нащупала дно корзины, отыскала там несколько тоненьких лучинок и протянула их Саймону.

Саймон осторожно взял лучинки, слегка прикоснувшись пальцами к ее ладони. Движение было мягким, удивительно ласковым. Трепет пробежал по телу Арианы, и у нее перехватило дыхание от неожиданного ощущения.

Саймон почувствовал легкую дрожь ее руки и с трудом спрятал улыбку.

— Вот эти подходят, — пробормотал он. — Ты быстро научишься разводить огонь.

Ариане так и хотелось возразить ему, что у нее для этого есть Бланш, но ей вдруг стало жаль разрушать тонкую атмосферу игры, установившуюся между ними, и она удержала уже готовые было вырваться слова.

Проклиная свое малодушие, она поспешила заверить себя, что делает это только ради одной цели — усыпить бдительность Саймона.

И тут же поняла, что лжет самой себе.

«Ну и что же в этом такого? — подумала она, не в силах противиться искушению. — Я скоро умру. Так почему бы напоследок не погреться в лучах нежности этого воина?»

Ариана наблюдала пристальным, внимательным взглядом, как Саймон кладет щепки на горку углей и легонько дует на них — ей вдруг захотелось запомнить каждое его движение и сохранить в своем сердце. Почему — она и сама не знала и не смогла бы объяснить. В задумчивости она продолжала смотреть, как благодарно взметнулся язычок пламени, лизнув с одного бока сухие лучинки.

— Ну вот, теперь можно положить и щепки побольше, — произнес Саймон. — Огонь разгорается.

Ариана торопливо сунула руку в корзину, вздрогнула, нечаянно уколовшись острой деревяшкой, и принялась снова шарить по дну, не отрывая глаз от золотоволосой головы своего мужа.

Его волосы казались мягкими, как кошачья шерстка. Ариана вдруг смятенно поймала себя на том, что ей хочется провести по ним рукой.

— Ариана, ну что же ты? Я жду.

— Вот, пожалуйста, возьми, — пролепетала она, быстро протягивая ему руку.

Саймон взглянул на тонкие, нежные пальчики, по сравнению с которыми пучок лучины казался огромным снопом соломы. С подчеркнутой, даже излишней осторожностью он прикоснулся к ее руке, выбирая подходящую щепку.

Но его пальцы чаще касались ладони Арианы, чем перебирали щепки. Сначала ее рука слабо дернулась, но второе прикосновение испугало ее уже меньше. Постепенно кончики его пальцев с ласковой нежностью все чаще проводили по линиям ее ладони.

— M-м, — произнес Саймон, притворяясь, что выбирает подходящий кусочек дерева.

— Ты мурлычешь, совсем как Его величество Лентяй, — неожиданно вырвалось у Арианы.

Звук собственного голоса удивил ее.

Для Саймона ее смятение было маленькой победой — она была сейчас, как лучина, охваченная огнем с одного конца.

Саймон неохотно взял несколько щепок и вновь повернулся к очагу. Но пока он изучал ладонь Арианы, слабый огонек почти потух.

Пробормотав что-то себе под нос, Саймон вновь принялся раздувать остывшие угли, и вскоре они опять разгорелись. Тогда он положил на них сначала мелкие щепочки, затем лучинки потолще, и вот они уже снова занялись, осветив его склоненное лицо.