звездолетом, покрытым обычной броней. И хотя во время тех занятий в лаборатории меня в общем-то никто не контролировал, но тем не менее работал я много, потому что тема меня интересовала. А возможность помимо прочего улизнуть от обычных армейских обязанностей лишь добавляла мне энтузиазма.

В результате же тех, весьма долгих, но немало увлекательных экспериментов, мне удалось выяснить, что память у таких вот как этот, – Скит указал на горстку вещества на своем столе, – материалов, бывает многоуровневой. Молекулярной, например. И это, пожалуй, самый простой, поверхностный, так сказать, уровень. Может она быть и атомарной – это уже чуть поглубже. А может и мюонно-кварковой. И вот тут, – Скит с видимым удовольствием хмыкнул, – мы с вами вступаем в контакт с весьма необычной материей. Поскольку вещество, обладающее такой памятью, практически невозможно зафиксировать в каком-либо одном стационарном состоянии. Однако, если вам каким-то особенным образом удастся этого достичь, то все. Вещество это будет уже навсегда как бы «привязано» к такому состоянию и ничто потом не сможет его из этого состояния вывести. Вот если взять, к примеру, этот порошок, что вы видите у меня на столе, и придать ему определенную форму, то потом уже никакими усилиями вы не сможете эту его форму изменить. На время – да, но ненадолго. Чуть только вы ослабите хватку, как все вернется назад, как было. Причем, что самое любопытное, если вы не остановитесь и продолжите упорствовать, то уже сам этот порошок начнет оказывать на вас обратное воздействие. И не локально-слабое, как сжатая пружина например, а комплексное, мощное и, даже, можно сказать, неудержимое. Так вот, работая над изготовлением подобных материалов и будучи одновременно солдатом спасательного подразделения, я наконец получил однажды то, что искал. Хотя, конечно, и не сразу тогда догадался что именно.

В то далекое время, а было это примерно полтораста лет тому назад, мы с нашим подразделением несли вахту в системе Трио. Как раз неподалеку от головной планеты Хондраков. Да-да, именно тех. Их еще иногда называли Хондраками-задирами. Не имея в своем распоряжении достаточной армии и вооружения, они тем не менее доставляли окружающим их мирам массу беспокойства. И от них всегда можно было ожидать какой-нибудь пакости. Ни провокаций, ни диверсий, ни даже открытых агрессий Хондраки не стеснялись. Да и вообще вели себя крайне агрессивно. Поэтому Северный альянс был вынужден, так сказать, их контролировать, отчего и держал три подразделения военных звездолетов по периметру их мира и еще четыре крейсера примерно в том же районе. Наш звездолет спасения, на котором я и служил тогда, находился также неподалеку.

В тот достопамятный день, который мне, наверное, никогда уже не забыть, мы с ребятами праздновали пятую годовщину нашей службы в подразделении и, если сказать честно, то здорово набрались горячего. Офицерский состав был где-то наверху, а мы, собравшись в каюте одного из матросов, орали во всю глотку, пили, смеялись, да и вообще вели себя не совсем, так сказать, по уставу. В пылу веселья кто-то из моих сослуживцев, видимо, совсем уже перебрав, начал вопить, что Хондраки ему до смерти надоели, и что он один бы их всех перебил, была бы на это только его воля. Мы, конечно, засмеялись в ответ, а он обиделся: «Что мы, мол, не верим храброму бойцу, нашему боевому товарищу?» Мы ответили, что да, мол, не верим. И что он никого не перебьет, потому что Хондраков там несколько туманов, а он всего один. Немного поразмыслив и, видимо, осознав, что все же несколько погорячился, он тем не менее заявил, что тогда он убьет Лидера Хондраков. А без него они уже точно ни с кем воевать не станут. На это мы ответили, что да, действительно, – это было бы хорошо, вот только подобраться к нему наш приятель все также не сможет. «А кто сможет?» – он никак не унимался. «Да кто угодно, но только не ты», – засмеялись мы в ответ.

Совсем уже распалившись, приятель наш предложил тянуть жребий, – кто пойдет убивать лидера Хондраков. И представьте себе, выпало мне. Помню, – Скит чуть нахмурился, – я тогда даже и не протестовал особо, а, наоборот, стал бравировать, что судьба, мол, всегда выбирает достойнейших. После чего и, ни секунды не сомневаясь в своих способностях, направился в сопровождении нескольких таких же обалдевших от выпитого матросов к спасательному челноку, который крепился к корме нашего звездолета. Тихонько пробравшись мимо дремлющих дневальных и едва не давясь при этом от смеха, мы добрались кое-как до нужного места. Ребята тогда в тот челнок меня буквально погрузили, потому что передвигаться самостоятельно я едва мог. Потом, чтобы не шуметь, один из них влез в скафандр, вышел в открытый космос, вручную отстыковал челнок от корабля и буквально лапами оттолкнул его. Я остался один. Вокруг горели разноцветные индикаторы, рычаги какие-то упирались мне в бока. А в иллюминаторе поблескивал серебристым светом медленно уплывавший в черную бесконечность космоса родной корабль. Я уже начал было отключаться, но все-таки успел ввести в бортовой компьютер нужные координаты и включить автопилот.

Очнулся я часов через десять. Протирая глаза и расправляя онемевшие до игольчатых колик щупальца, я лихорадочно пытался вспомнить, как сюда, то есть на поверхность этой неизвестной мне планеты, попал, да и вообще, что это такое вчера со мной было. А когда наконец вспомнил, то уже не мог отделаться от мысли, что пить, наверное, все же пора бросать, и что теперь-то я уже по-настоящему вляпался. Оставалось только дождаться патруля Хондраков, после чего отправляться в их тюрьму. Надолго, а возможно, и навсегда. Товарищей своих, о которых тогда тоже вспомнил, я почти проклинал в тот момент. Ведь наверняка же не все они были так же пьяны как и я, однако среди них не нашлось ни одного более или менее здравомыслящего, который бы смог остановить это безумие. Но Хондраков почему-то нигде не было. Да и вообще, вокруг не было видно не то что патрулей, но и вовсе никакой охраны. «Похоже, что Хондраки уже вконец обнаглели и совсем не заботятся о своей безопасности» – подумал я тогда. Однако все объяснялось, наверное, еще проще, – они элементарно не ожидали ни от кого подобной наглости.

Мысль эта подзадорила меня и отчего-то разозлила. «Ах так, – выругался я про себя, – совсем уже страх потеряли, ну ничего, я вам тогда сейчас устрою!» И отбросив благоразумные мысли об эвакуации с вражеской планеты, наоборот решил отправиться за тем, за чем, собственно, и прилетел. Аккуратно, чтобы не слишком шуметь, вылез