про заветы Христа. Вы позволяете вашим женщинам торговать собой на улицах, вы сводите заветами брака людей одного пола и людей с вещами и устраиваете концерты в ваших храмах, а поэтому мы победим вас, как … когда-то победили Рим.

Губернатор примолк, равно как и генерал, который закончил отдавать приказ об отступлении.

- Всё. А теперь становитесь и руки за голову… явим вас миру. Данте, ты замыкаешь и следи за тем, чтобы они лишнего не позволяли, - распорядился быстро старший офицер Рейха и вместе с коммандером под дулами повели военнопленных. – На сегодня война закончена.

Ницца. Пять часов вечера.

Дождь закончился, причём часа два назад, и небесная твердь отчистилась от слоя синюшных облаков, позволяя солнечному диску вновь освещать небо над городом. Только вот сегодня оно восходило над поселением, над которым развивался фиолетовый флаг с золотой лилией на полотнище, показывающий его принадлежность к одной из ослабевших держав умирающего мира. Сейчас же светило заходит над градом, что находится под гордо реющим имперским стягом и вошедший в единую, в сильную державу. Кроваво-красный закат украсил небо и кажется, что небосвод над головой окрасился в устрашающие адские краски, став олицетворением того, что творится на земле.

Покорённый град большей частью наполнен военными Рейха, забит вездесущими патрулями, на пару с инженерными и строительными корпусами, медленно восстанавливающий город по мере сил. С другой стороны, там, где морская гладь соприкасается с небесами, наполнен силуэтами кораблей, застлавшими его чёрной фигуристой линией от одной стороны горизонта до другой.

- Эх, сколько же там пасудин теперь? – прозвучал вопрос от человека, впившегося жадным взглядом вдаль, рассматривая флот Империи.

- Не знаю, брат, - ответил другой парень. – Не знаю.

Два парня в одинаковых костюмах находятся в небольшом помещении, на втором этаже здания, которое находится почти у самой набережной, с прекрасным видом на брег и море. В приталенном пальто из кожи, длинных чёрных сапогах, скрывшим тёмные штаны до самых колен, сидят братья за небольшим круглым столиком, прямо у большущего окна. Где-то у другой стены полуразбитая барная стойка, а весь зал усеян полудюжиной столиков, поставленных на гнилых досках, стены в этом месте похожи на отсыревшие куски дерева и аргалита, расползшиеся в стороны от дождей и не должного ухода, явив десяток прорех, через которые льётся свет и дует ветер.

- Когда же он придёт? – возмущается один из парней с короткой стрижкой, чёрным волосом и крупными чертами лика. – Да уже скоро пять.

- Не знаю, Яго, надеюсь, что скоро, - отвечает ему парень с более утончёнными и заостровными чертами, смольным волосом, но с такими же изумрудными глазами. – И… уже пять часов.

- Проклятье…

В помещение, как только негодование сорвалось с губ Яго, вошёл ещё один человек. Это высокий мужчина в белом кителе с золотыми нашивками на рукавах, расшитый серебром, на его голове светлая фуражка, скрывающая под тенью грубое лицо – сухие большие губы, «украшенные» шрамом, нос картошкой, покрасневшие светло-серые глаза, а щёки чуть обвисли, демонстрируя морщины.

- Господин Первоначальный Крестоносец Бонифаций Торн, - благоговейно и в один голос сказали два человека, в знак почёта поднявшиеся с мест.

- Сидите, - хриплым тяжёлым голосом и с отмашкой сказал им мужчина и сам сел рядом, подтащив третий стул, и снял фуражку, обнажив лысую, начисто выбритую голову.

- Господин, зачем вы нас позвали сюда? Почему мы не могли встретиться в штабе или у вас на корабле?

- Я не удержался лично осмотреть город, - тяжко голосом, но легко душой ответил «Крестоносец». – Честно признаться, он сильно изменился с тех пор, как я последний раз тут был. Да и это место… здесь раньше подавали хороший, по меркам упадка, кофе.

- Так что это?

- Это, Яго, когда-то было кафе. Но теперь куча мусора, чёртова заброшка, которая, я уверен, стала поганой пивнухой или чем похуже.

- Так зачем вы нас сюда позвали? – разразился вопросом Данте. – Наше участие в операции «Запад» окончено же? Мы же отправляемся на Балканы, к остальным «Палачам»… так к чему наше присутствие? Вы же нам не просто так вывели на прогулку, чтобы насладиться видами Ниццы?

- Эн-нет, - сложил руки на груди Бонифаций. – Вы двое ещё нужны будете Рейху в этой операции и, причём в довольно, что б его, деликатном деле. Знай, Данте, что операция «Запад» — это не только утопить в крови всё южное побережье Окситанской Федерации и Республики Прованс, это целый комплекс мер и миссий, направленных на то, чтобы осточертевшие элиты государств иберийских и южно-французских не смогли объединиться с прогнившим насквозь севером.

- Не понимаю… вы же можете подавить север стремительным наступлением.

- Не всё так просто, Данте. В игру вступило новое государство, которое собирает под свои знамёна страны севера. Мы с ней недавно столкнулись в Швейцарской Конфедерации, обменялись ракетными ударами и отошли, не став нагнетать обстановку.

- И о ком же вы говорите? – вкрадчиво спросил Яго.

- О Либеральной Капиталистической Республике, прокляни её Господь. Она нам спутала все карты! – возмутился Бонифацаий, сотрясая стол ударом кулака. – Что б ей!

- А что произошло?

- Мы, после падения Окситании и Прованса собирались направить удар в Бретань, Парижскую Коммуну, Франкский Диархат, Новую Францию и оттеснить Империю Ларманов, которая «доедает» «обновленное государство французов», что засела в центре Европы… но теперь всё похерилось. Эмиссары корпораций Республики, на пару с шальной партией больных либеральных конституционщиков ведут переговоры с Бретанью и Парижской Коммуной о вступлении в их Союз. Англия и Нормандия уже присоединились, а Новая Франция с императором Ларманов раздумывают о вступлении. Нет данных только от агентов в Республике «Атлантическая Вестфалика».

При перечислении государств Данте стало минорно от того, что некогда единая нация, ещё одна в длинном похоронном списке погибших стран, не выдержала молота кризиса и распалась на кусочки. Он сожалеет, что Франция не осталась ею, а идейные и националистские споры, вспыхнувшие как огонь, в который подлили масла, сожгли великую страну, оставив от неё только воспоминания, прах на могиле истории. Но долой скорбь, сейчас иные вопросы и дела требуют внимания.

- Хм, - задумался лейтенант-коммандер. – Так