Дайана протянула мне правую руку, украшенную только часами с изображением Кролика Трынтравы. Тесен мир. Надо будет рассказать Терри. На левой руке у Дайаны не обнаружилось колец (особое внимание я уделил безымянному пальцу).

– Большой Джим много о вас рассказывал, – произнесла Дайана, пожимая мою руку. – Очень приятно наконец с вами познакомиться.

Я мысленно сделал еще несколько важных пометок. Рост пять футов шесть дюймов. Ярко-синие глаза. Грудной голос. Обворожительная улыбка. Влип по-крупному.

Ну конечно – Большой Джим все подстроил! Специально по телефону сказал «пилот», чтоб вернее заманить. На первый взгляд я должен испытывать благодарность, ибо Дайана тянет на девять с половиной по десятибалльной шкале, однако это не снимает с Джима обвинения в устроении засады, успешно замаскированной под семейный ужин. Да, знаю: иным на долю выпадают куда более тяжкие испытания, тем не менее я не был готов провести вечер с женщиной, да еще под присмотром папочки. Во всяком случае, я не был готов провести таким образом сегодняшний вечер.

Я кисло пожал Дайане руку, вернув не более пяти процентов энтузиазма, полученного от нее. Затем буркнул, что принес вино и что мне нужно отлучиться… хм… вымыть руки.

Природа одарила Дайану не только привлекательностью, но и чуткостью локатора последнего поколения. Она тотчас засекла мое «не вдохновляет» и кардинально поменяла линию поведения – с «очень приятно с вами познакомиться» на «Энджел, не перепишешь ли для меня рецепт этого соуса?». Мы с Джимом пили в гостиной пиво и вяло поглядывали в телевизор, где «Доджерс» еще более вяло подставляли свои задницы под удары «Метс».

За ужином обстановка несколько потеплела. Четыре человека за одним столом склонны вести разговоры. Мы тоже попытались. Джим спросил, что нового у меня на работе. Из уважения к Эми Чивер и губернатору Калифорнии я счел за лучшее не распространяться об убийстве Кролика в присутствии Дайаны. Поэтому я рассказал о стоматологе, зарезанном в баре «Отдать концы».

Дайана в прямом смысле уронила вилку.

– Господи! Неужели Алан Трахтенберг убит?

– Вы его знали? – подпрыгнул я.

– Его – почти нет. А вот с его женой, Джен, мы вместе работаем. Медсестрами. Джен – в родильном отделении, я – в педиатрическом. Вы уже поймали убийцу?

– Нет. Но все говорит о том, что убийство было связано с наркотиками.

– Что ж, меня это не удивляет. Алан действительно употреблял. Джен часто мне плакалась. Наверняка она и вам все рассказала.

– Вообще-то нет, мы и без нее докопались.

– Энджел, курица – объеденье! – воскликнула Дайана. – А скажи, как у тебя рис получается таким рассыпчатым?

Нам с Трахтенбергом удалось приоткрыть дверь. Дайана с курицей и рисом эту дверь захлопнула.

– Спасибо, Дайана, – зарделась Энджел. – Рис самый обычный.

– У меня он почему-то всегда превращается в липкий ком, – скокетничала Дайана.

Я украдкой взглянул на Джима. «Женщины обсуждают секреты варки риса. Что, папа, теперь ты доволен?» Я предпринял вторую попытку:

– Скажите, Дайана, а вы давно водите самолет?

– Полтора года. Решила научиться после гибели мужа. Полеты дали мне возможность отвлечься, что очень полезно, когда пытаешься справиться с горем. – Она улыбнулась. – Вдобавок в самолете я на четыре тысячи футов ближе к Богу. – Улыбка плавно трансформировалась в выражение сочувствия. – Я знаю, вы недавно потеряли жену. Примите мои соболезнования.

– Благодарю. А вы примите мои.

«Джим, теперь понятно, чем ты руководствовался. Вдовец знакомится с вдовой. Как трогательно! Ну конечно, водитель грузовика – это не профессия, а состояние души».

– А вам, Майк, никогда не хотелось водить самолет? – улыбнулась Дайана.

– Лет десять назад мы с Фрэнки, моим братом, ходили на занятия. Но нас как-то не зацепило.

– Кстати, о Фрэнки, – встрял убежденный водитель грузовика. – Он давно тебе звонил?

– Неделю назад. Ты же знаешь Фрэнки – недолюбливает телефоны.

– Когда надо поставить на баскетбольную команду, телефон его вполне устраивает, – возразил Джим. Он пожалел о своих словах прежде, чем договорил, и предпринял неуклюжую попытку исправиться. – Фрэнки – славный мальчик, – сообщил он Дайане. – Держит спортклуб в Беверли-Хиллз. Если он с тобой свяжется, – фраза относилась уже ко мне, – попроси его позвонить своему престарелому отцу.

С курицей было покончено, и мы принялись рассыпаться в комплиментах кулинарному таланту Энджел. Я помог ей убрать со стола.

– На десерт ягодный пирог, – сообщила она.

– Как-нибудь в другой раз, – сказала Дайана. – Мне пора домой – завтра рано утром на дежурство.

Пока Дайана набрасывала на плечи белый вязаный кардиган и искала на полке сумочку, мы громко выражали свои сожаления.

– Спасибо за чудесный вечер, – произнесла Дайана. – Майк, вино было превосходное.

Я улыбнулся с видом знатока.

– Майк, – вмешался Большой Джим, – будь добр, проверь, включились ли автоматические прожекторы. Ну те, что у гаража для грузовиков. А то они в последнее время выключаются, когда хотят. И, раз уж ты все равно идешь на улицу, проводи Дайану к машине.

– Полиция Лос-Анджелеса на страже вашей безопасности! – выкрикнула Дайана, вспомнив, очевидно, чирлидерскую юность. – Я польщена.

Она расцеловалась на прощание с Большим Джимом и Энджел. Я подозвал Скунсика, и мы втроем направились к джипу «Чероки». Ночь была звездная. Луна пару дней как пошла на спад, и в бело-синем сиянии Дайана Трантанелла казалась невыносимо соблазнительной. При других обстоятельствах я бы не терял времени даром. А тут всего лишь взял ее за руку.

– Извините, – промямлил я. – Обычно я не такой зануда. Мне правда очень неудобно.

– И вы меня извините. Я совсем не хотела навязываться, – смутилась Дайана, но руку мою, однако же, сжала. Легонько, но сжала. – Я даже не знала, что вы придете. Большой Джим обрадовал меня, когда отступать было уже некуда.

– Нет ничего хуже родителей, которые желают вам добра.

– Собственно, чего было и ожидать от типа, который водит тренировочный самолет? – Дайана улыбнулась. В лунном свете ее рот буквально напрашивался на поцелуй. Однако я, раз взяв на себя роль пентюха, решил играть ее до конца. Я знаю правила. Сегодня я не заслужил поцелуя.

И тогда Дайана сама меня поцеловала. Она подалась вперед и слегка прикоснулась губами к моей щеке, будто клюнула. Это был всего лишь дружеский поцелуй, призванный уверить меня, что мои извинения приняты, но губы Дайаны оказались такими мягкими и горячими, что в голове у меня зазвенело, а внизу живота завозилось.

– Спокойной ночи, Майк, – шепнула Дайана, забралась в джип и укатила.

Скунсик сидел у моих ног, и я наклонился, чтобы почесать ему за ушами.