много металлический шарик и мелкий обрезь. Нет только хороший огнепроводный шнур. Всё остальной готов к подрыв. А это есть наш новый малый минен, – погладил он один из кирпичиков. – Вы перед второй наступлений за Дунай показать мне рисунок, э-э… черновой чертёж, схема, и зародить в голове мысль. Я долго думать, и вот что мы сделать.

Он вытащил один «кирпич» из ниши и поставил его на верстак.

– Наш штатный фугас работать обычно. Он есть очень тяжёлый, там много порох, и он давать много осколок на дальний разлёт. Сто шагов лететь свинцовый шарик и чугунный обрезь вокруг. – Курт, жестикулируя, руками изобразил круговой разлёт осколков. – Это есть очень хорошо в поле, когда наступать вражеский кавалерий и пехота. Большой круг у полёта осколок выкашивать там всех врагов. Но это не есть хорошо, когда война идти не в открытый поле, а в тайный нападений, э-э-э… засада по русский, как на дороге у тот холм, где мы выбить у осман новый французский пушка.

– Понял я, это ты про Гирсово, где мы потом беслы на речном броде держали, – уточнил Егоров.

– Да, так точно, – кивнул Курт. – Оборона Гирсов под командований генерал Суворов. Я что хотеть сказать. Батарей с новый французский пушка османы оставить почти без охрана. За что они и поплатиться. А если турки быть там умней, осторожней и оставить при артиллерий эскадрон и даже два хороший конница, мы стали бы там нападать?

Алексей, задумавшись, немного помолчал, но затем резко тряхнул головой:

– У нас был приказ выбить у турок эти чёртовы пушки новой системы, которые могли такое натворить на поле боя! Что было бы, если бы более двадцати пушек вот этих новейших французских образцов да ещё и с вымуштрованной иностранцами прислугой ударили бы картечью в упор по нашей пехоте? Нет, мы бы обязательно выполнили приказ Суворова и ударили по ним из засады, пусть там и был бы хоть даже и целый алай охраны.

– Вот, и я тоже так думать, – согласился с ним немец. – Мы не могли не выполнить приказ и обязательно атаковать врага, пусть даже и ценой свой жизнь. И, наверное, погибнуть там, потому что наш сто ружей не хватить, чтобы выбить весь прислуга орудий и разогнать вся охрана: айнс, цвай эскадрон.

– Да, тут плотность огня, стрелкового боя должна была бы быть в разы выше, – согласился Егоров. – Но ты к чему ведёшь-то всё это?

– Айнс момент, – усмехнулся Курт и схватил с соседнего широкого стола заваленного бумагами, чертежами и какими-то рисунками широкую тёмную доску.

Он смахнул с неё тряпкой какие-то наброски деталей и быстро нарисовал ту простейшую схему боя, которую чуть больше полугода назад Алексей показывал своим командирам на земле. Всё та же дорожная петля у холма, склон оврага, стрелки от егерских позиций направленные на хвост, на голову и на центр идущей по дороге колонны.

– Охрана всех обозов идти всегда в голова и немного в хвост колонна, – объяснял Курт. – Если сделать огромный шквал огня там, где идти этот охрана, и выбить разом много воинов, то охрана потерять боевой дух и на долгий время утратить всякий желаний нападать на егерь. Мы установить фугас здесь, здесь и здесь, – и Курт указал места на схеме, – и они выбить эскадрон в голова и в хвост колонна. Егерь нападать на артиллерист и легко их уничтожить.

– Хм, – скептически сморщился Егоров. – Ну, мы ведь могли и сами так сделать, с обычными фугасами, ты сам-то понимаешь, почему тогда на это не пошли?

– Вот, это и есть тот задача, который нужно решать, – поднял вверх палец немец. – Ставить наш большой фугас скрытно, нет, никак не получатся. Любой глупый осман увидеть дымящийся шнур на большой железка, поднять паника, и всё! Бах! Весь осколок улететь в пустота и даже в кусты на холм, где очень недалеко сидеть мы. Поставить фугас скрытно на обочина дорога? – задал он вопрос и сам же на него ответил: – Найн, фитиль дымится, всё равно выдавать себя, и опять – бах! – и он обвёл угольком большой круг возле дорожной петли на съеме. – Половина осколок лететь на дорога, половина бить кусты и в ней наш егерь. Так?

– Так, – согласился с ним Алексей. – Ну и дальше-то что?

– Вот, я только что показать здесь два задача, а вы даже не заметить? – ехидно прищурился Шмидт.

– Да заметить, заметить, – усмехнулся Егоров. – У самого были такие же мысли. Что я, зря тебя столько подталкивал подумать о направленных взрывах у наших фугасов? Я так понимаю, что вот этот самый «кирпич», он и есть прообраз того самого направленного фугаса?

– Яволь, так точно, господин капитан, я правильно понять вашу мысль. Зачем носить целый пуд на спина и создавать вокруг сто, сто пятьдесят шагов разлёт осколок, если нужно лететь тридцать, пятьдесят шагов, но на определённый место. И можно носить вместо один большой фугас четыре и расположить их как надо.

– Ну да, для засадной войны это самое то, – согласился с оружейником Алексей. – Так можно создавать сплошные убойные участки. Это, считай, как выстрел ближней картечью в упор из полевого орудия. А вторая задача – это, как я понял, собственно, опять же маскировка, так? Дым фитиля всё равно выдаёт расположение наших мин, верно?

– Да, – согласился Курт, – то есть именно так и есть. Задача с направленный фугас мы суметь решить так, как вы нам и подсказать. Если очень просто, то вот этот основной часть взрывной снаряд, как вы его назвать – кирпич? – он есть из более толстый сталь, а вот этот часть, – и он продемонстрировал выпуклую полусферическую поверхность «кирпича», – есть более тонкий сталь из жесть. Когда пороховой заряд внутри фугас воспламеняться, огромный, просто колоссальный давлений пороховой газ разрывать тонкий стенка и выталкивать все сто малый свинцовый шарик, который лежать между тонкий внутренний перегородка и вот этот выпуклый стенка, только лишь в одна сторона. И в та, которая нам надо. Мы уже испытать наш направленный фугас, и он хорошо работать. Только нужно его ещё думать… э-э-э, по русский – это доводить до ума. И тогда он стать ещё лучше, чем сейчас. Но что делать с маскировка и со способ подрыва фугас, мы пока не знать, сломать весь голова, много спорить, но ничего пока не придумать, – и Курт беспомощно развёл руками. – Только вы суметь натолкнуть нас на правильный мысль, мы уже сдаваться, этот задача нам никак не решать.

– Ваше благородие, прощение просим, но там на столе стынет давно всё, – не выдержал уже