Никита какое-то время терзал дверной звонок, но изнутри не было слышно ни единого звука. Похоже, у «Света надежды» или звонок не работал, или отрезали за неуплату электричество. Что неудивительно — дела агентства, видимо, шли из рук вон плохо, потому что входная дверь была грязной и исчерканной китайскими иероглифами, которые для верности восприятия переводились на «великий и могучий» русский сленг, очень краткий и доходчивый. Не исключено, что русские китайцы придумали какие-то новые иероглифы, чтобы наиболее точно выразить смысл русской матерной брани. И это точно было очень нелегкой задачей.

Тогда Никита постучал. И тут же послышался голос:

— Входите! Не заперто.

Стараясь не касаться стен неширокого коридорчика, окрашенных в гнусно-зеленый цвет, — точно такой краской когда-то красили общественные туалеты, — Никита прошел в помещение детективного агентства и наконец узрел его главу. Он был миксом, в его лице явно читались китайские черты с изрядной долей славянской закваски. Впрочем, и фамилия у детектива вполне определенно говорила о его происхождении — хозяина «Света надежды» звали Иван Хайтахун. Никита подозревал, что Иван — это китайское Ван, но так было написано на визитке, которую дала ему Любка.

— Здравствуйте! — вежливо сказал Никита и с сомнением покосился на креслице возле стола, за которым восседал Хайтахун.

Был он толст до неприличия и слегка смахивал на известное изображение Будды. Как раз в этот момент глава детективного агентства чревоугодничал — то ли перекусывал перед обедом, то ли обедал, то ли полдничал, а может, все эти приятные моменты человеческого бытия совместил, поэтому стол перед ним был весь в крошках, а большой говяжий мосол, который держал Иван-Ван в руках, отсвечивал светлым янтарем, хотя потомок дунган все еще пытался найти на нем остатки мяса.

Хайтахун мрачно зыркнул в его сторону, отложил кость в тарелку, прикрыл остатки еды газетой, вытер жирные руки какой-то тряпкой и неприветливо спросил:

— Мент?

— Перестань обзываться, — фамильярно ответил Никита и все-таки сел в креслице, не дожидаясь приглашения, решив, что джинсы все равно нужно стирать. — В этой конторе я не состою. Но мы с тобой в какой-то мере коллеги.

— Да ну? — В голосе Хайтахуна прозвучала ирония. — И что же мы ищем?

— Уже нашел. Тебя.

— Оба-на… Это с какой стати?

— В плохую историю ты попал, Иван… как там тебя по батюшке?

— Называй хоть горшком, только в печь не сажай, — буркнул Хайтахун. — Иван так Иван. А тебя как зовут?

По его толстому, лоснящемуся лицу было видно, что он сильно обеспокоен. И то верно — частный детектив нередко ходит по очень узкой грани между законом и беззаконием. Этот момент Никита уже усвоил. Похоже, у китайца рыльце было в изрядном пуху.

— Никита, — ответил он, но руки не подал, хотя Хайтахун вроде вознамерился протянуть ему свою короткопалую ладонь.

— Будем знакомы… — недовольно буркнул Хайтахун вместо обычного «Приятно познакомиться»; похоже, ничего приятного для себя в Никите он не рассмотрел. — Ну так что там у тебя?

— Убийство. И ты к нему причастен.

— Что-о?! — Китаец неожиданно быстро для своей комплекции вскочил на ноги, выбежал из-за стола и с угрозой нагнулся над Никитой. — Повтори!

— У тебя со слухом плохо? — Никита был сама невозмутимость. — Попал ты, мужик, как кур в ощип. И я не имею представления, как можно тебя отмазать.

Хайтахун какое-то время пристально изучал невозмутимую физиономию Никиты, а затем спросил:

— Ты шантажист?

— Вроде того. Только я добрый и не побегу тебя закладывать. И даже денег не попрошу за свое молчание. Если, конечно, мы договоримся на полюбовных началах. Мне нужна лишь информация.

— Ты выход сам найдешь или тебе помочь?

Хайтахун вдруг стал потрясающе спокойным, но в его голосе прозвучала нескрываемая угроза.

— Найду, не беспокойся. А ты не хочешь узнать, что я в клювике принес?

— Не хочу!

— Напрасно. Что ж, тогда я потопал. Но уж не обессудь, если к тебе в один прекрасный момент заявится Альберт, начальник охраны покойного Олега Колоскова, со своими «быками». Хотелось бы послушать ваш весьма занимательный, как я предполагаю, разговор, когда на твой упитанный живот поставят горячий утюг. Будь здоров, коллега. Покеда.

Никита с ленцой поднялся и не спеша направился к двери.

— Постой! — вскричал Хайтахун. — Вернись!

— Ну, вернулся. И что?

— Сядь! Поговорим…

Китаец вернулся на свое место, и Никита невольно поразился, как легко и свободно он двигался, несмотря на внушительные габариты. Похоже, под его жиром скрывались хорошо развитые мышцы и он явно был неплохо тренирован. «Опасный тип, — подумал Никита. — С ним ухо нужно держать востро. Дунгане испокон веков были разбойниками, а эта особенность обычно передается с генами. Как у кавказских абреков. Разбойная сущность не просто выглядывает из него, а буквально прет наружу».

— Выкладывай, что там у тебя, — продолжил Хайтахун, злобно глядя на Никиту.

— Учти, моя информация не для широкой общественности.

— Учту, — буркнул китаец.

Его лунообразное лицо из смуглого стало светло-желтым — шафрановым; видимо, так у него проявлялась бледность.

— У следствия есть подозрения, что Колосков не покончил жизнь самоубийством, а был кем-то застрелен, — молвил Никита.

— Допустим. Но я тут при чем?

— А при том, что по поручению неизвестного нанимателя, — Никита решил не впутывать Любку в это грязное дело, — ты следил за женой покойника. И результаты слежки продал Колоскову.

Хайтахун немного натянуто заулыбался и ответил:

— Ну и что? Это мои дела, и они ни в коей мере не касаются посторонних, в том числе и тебя. Я не вижу здесь никакого криминала, тем более такого, о котором ты тут треплешься.

— Не видишь? Тогда ты плохой детектив. Тебя угораздило бросить с горы маленький камешек, который вызвал лавину. Неужели ты думаешь, что выйдешь из этой ситуации без единой царапины?

Детектив долго изучал лицо Никиты, который изображал улыбку Чеширского Кота. Затем спросил:

— На кого ты работаешь? Кто тебя послал ко мне?

— Все эти вопросы стоят денег. Тебе ли это не знать. Но я добрый, я ничего не скажу, и ты останешься при своих кровных. Мало того, я готов заплатить тебе за информацию… но в разумных пределах! Видишь, какой я непрактичный. Мог бы сдать тебя куда нужно и получить за это добрый куш.

— Не хочешь сказать…

— Не хочу и не могу. Торговля тут неуместна, друг мой ситцевый.

— Ну хорошо, допустим, я следил за женой Колоскова…

— Не допустим, а точно следил.