В самый разгар веселья во двор вышел капитан Джонсон, что-то сказал пожилой паре — соседям беглого преступника, давшим против того показания, и увел их обратно в отель.

Как-то сразу наступила тишина, все с недоумением гадали, что могло произойти. Вскоре стало известно, что дом стариков был сожжен вместе с любимой кошкой, за которой присматривала их дочь, жившая вместе со своим мужем неподалеку.

Обед прошел в молчании, особенно тягостном после утреннего веселья. Каждый размышлял о собственном доме и гадал, чей теперь черед. Затем капитан был буквально взят в осаду людьми, требовавшими защиты для своих покинутых жилищ. Некоторые умоляли отпустить их охранять свое имущество самостоятельно.

Капитан попытался успокоить их, указывая на то, что может пострадать не только дом, но и они сами. Но люди уже не слушали никаких доводов, они почти кричали, требуя отпустить их.

Даре вновь захотелось на свежий воздух. Она поднялась в свою комнату, переоделась в джинсы, теплый свитер и куртку, затем отправилась во двор.

Светило яркое солнце, снег искрился и скрипел под ногами, а вдоль стены тянулась длинная шеренга снеговиков, вылепленных утром детьми. Решетчатые ворота были заперты, но сквозь них можно было легко заметить наполовину засыпанный ров, затем еще более толстую стену с другими воротами и маленькое помещение для охраны.

— Не терпится уехать? — внезапно раздался голос за ее спиной.

Снег заглушал шаги, и она не слышала, как к ней подошел Григ. Дара на мгновение растерялась, но нашла в себе силы пожать плечами и равнодушным тоном ответить:

— Ни здесь, ни там делать сейчас особо нечего.

— Ах да, твоя фирма не работает в Рождество, — насмешливо заметил он.

Дара вовсе не это имела в виду — она хотела сказать, что ей безразлично, где справлять Рождество одной. Но не было никакого смысла объяснять это Григу, так что она просто повернулась и пошла прочь.

Григ догнал ее и пошел рядом. Он первым нарушил молчание:

— У тебя теперь длинные волосы.

Она резко повернулась и удивленно отметила его неловкое движение, когда он засовывал руку в карман, словно перед этим хотел прикоснуться к ее волосам, которые трепал легкий ветер.

— Да. — А что еще можно было ответить?

— Ты похудела. — Его слова почему-то звучали как обвинение.

— Ты тоже.

Видимо, ее односложные ответы задели его, потому что он резко сказал:

— Я вижу, ты не теряешь времени даром, и уже заманила очередного простачка в свои сети.

— И ты, — в тон ему ответила она.

Их взгляды встретились, и на этот раз он первым отвел глаза.

— Ты опять вернулась к Лорен после… — Он замялся. — После того, как мы расстались?

— После того как ты меня вышвырнул? Ведь так следовало сказать? — Он не нашелся, что ответить, и Дара продолжала: — Конечно, нет. С ней мне хотелось бы общаться меньше всего. Если бы не она… — Дара запнулась, не желая возвращаться к этой теме.

— Что ты хотела сказать?

— Какое это имеет теперь значение?

— Может, имеет.

Она взглянула на непроницаемое лицо Грига и печально усмехнулась.

— Я так не думаю.

Странно, что он заговорил об этом. Ведь прошло уже три года! Григ даже не поинтересовался, как она смогла устроиться после того, как он выкинул ее из своей квартиры. Наверное, он просто хочет сделать ей больно, заговаривая об этом. А раз так, то нечего больше обсуждать эту болезненную тему и лишний раз бередить старую рану.

Они молча обогнули угол здания и оказались у подножия башни, в которой жил Джонатан. Дара подняла голову к его окну, гадая, у себя ли он сейчас, но тут же забыла о нем. Она решила прервать молчание:

— Как ты считаешь, они скоро поймают Харри? Ты говорил с полицейскими?

— Полицейские пока отмалчиваются. Конечно, его новое злодеяние ужасно, но чем больше преступлений он совершает, тем больше у него шансов сделать ошибку и попасться. По крайней мере, на этот раз никто не пострадал.

— А та бедная киска? — возразила Дара.

— Разве она что-то значит по сравнению с людьми?

— Конечно. Она была любима хозяевами.

— А тебе-то что до этого?

Дара побледнела от гнева и резко повернулась, твердо намереваясь уйти.

— Нет, погоди. — Григ поймал ее за рукав.

— Отпусти меня!

— Что, тебе так неприятно разговаривать со мной?

Неожиданно она почувствовала облегчение от того, что разозлилась.

— Да что ты ко мне пристал?! — Она с силой оттолкнула его. — Хочешь, чтобы я опять молила тебя о прошении? Нет уж, я ни в чем не виновата! И давай, Григ, не будем об этом…

Она торопливо пошла прочь, но Григ быстро оказался перед ней и преградил путь.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Ничего! — Румянец вновь вернулся на ее щеки, зеленые глаза метали молнии. — Я не просила тебя приходить сюда и не желаю тебя слушать. Если ты решил покопаться в прошлом, то это твоя проблема. Так что всего хорошего, и больше не смей приближаться ко мне.

— Но я не могу! — вырвалось у Грига.

— Да что ты говоришь? Мало того, что ты вышвырнул меня на улицу, так хочешь и тут преследовать меня? Ты давно не показывался психиатру? Ты же ярко выраженный садист!

— Зачем ты так…

— А зачем ты так? Давно пора забыть о прошлом.

— Я не могу, — закрыв лицо руками, прошептал он.

Дара почувствовала, как отчаяние заполняет ее сердце.

— О боже, нет! — в ужасе выдохнула она.

Послышался шум веселых голосов, и из-за угла вынырнула стайка мальчишек, кативших перед собой большой снежный ком почти с них высотой. Рядом шли родители, одобрительными возгласами подбадривая детей. Григ, намереваясь, было опять схватить Дару за локоть, опустил руку. Воспользовавшись этим, она развернулась и поспешила в отель. Ей не терпелось побыть одной, но, открыв дверь своей комнаты, она застала там наводившую порядок пожилую горничную.

— Вам еще долго? — не находя себе места, спросила она.

— Я только начала, — ответила уборщица с сильным шотландским акцентом, который не оставлял сомнений по поводу их местопребывания.

Похоже, она была из тех женщин, которые все делают медленно и обстоятельно. Распрощавшись с мыслью об уединении в своей комнате, Дара собралась вновь спуститься вниз, но поняла, что сейчас будет просто не в состоянии непринужденно общаться с людьми. А что, если зайти к Джонатану в башню? Пройдя по коридору, она начала подниматься по узкой крутой лесенке, на которой не было даже перил, касаясь рукой стены.