что-то похожее на застывший густой клей. Яйца размером с мою голову лежат разбитые, и это произошло, я так понимаю, не так уж давно. Перепачканные в их желтке огромные лапы оставили отчетливые следы на полу, ведущие туда дальше по шахте.

— Ох ты ж б… — ругается Лекс позади меня.

— И чего там? — скривившись, Ворчун также подходит ближе. — Нет, все, я не могу больше… — он поспешно натягивает футболку на нос. Запах и вправду довольно сильный и неприятный. — Я аллергик, мне так капец… — нервно произносит он и начинает чесать глаза.

Из шахты мы выводим его под руки, и ничего другого не остается, как проводить его наверх. Возле каната он хотя бы перестает чесаться и тереть лицо, но все же выглядит он не очень.

— Это психосоматика наверное, — предполагает Морис.

— Сам ты псих, — огрызается Ворчун.

— Может, подождешь здесь, — с сомнением предлагает Лекс, — как ты наверх-то в таком состоянии полезешь?

— Нормально полезу, — рычит на него Ворчун и тут же хватается за канат. Проследив, как он вполне без проблем лезет по нему, за его здоровье мы как-то успокаиваемся. Однако в итоге мы теряем еще больше времени, так что в сегодняшнем задании мы скорее всего не в фаворитах.

— Нам все равно нужно выполнить задание до конца, — напоминает правила Морис, пока мы возвращаемся туда, где оставили сумки. — Иначе не получим следующее.

Это конечно понятно, но азарт немного поубавился. В шахте Морис сразу берется за чемодан, а Лекс подхватывает обе сумки, хотя мы с девчонками могли нести бы одну по очереди, например. Женская часть команды у нас как на подбор слегка хиловата оказалась, но уж как-нибудь бы доперли. Он же не хочет ничего слушать, не смотря на то, что нести по шахте две большие сумки в одной руке (во второй фонарик) просто-напросто неудобно.

— Не шуми, — аргументирует он.

Приходится негодовать молча, так я еще и случайно оказываюсь в самом хвосте, подсвечивая себе дорогу своим слабеньким фонариком. Шахта длинная, сквозная через множество помещений. Так и бредем вперед друг за другом, изредка переступая через останки то ли существ, то ли только их лежек. Впечатление, что кто-то до нас прошелся тут, грубо сметая все на своем пути. Сделав наш путь полностью безопасным и оставив стрелки на полу, чтобы мы не плутали на поворотах.

Идем очень долго и даже не верится, когда выбираемся наконец то ли в широкий тоннель, то ли в зал. Светить вокруг нам все еще страшно, но ощущение внезапно открывшегося простора вполне явное.

— Что теперь? — кто-то из нас неуверенно шепчет.

Мы пытаемся найти подсказку на полу, топчась на месте возле самого выхода.

— Стой, кто идет? — вдруг окликают нас из темноты. Это так неожиданно, что у меня сердце чуть не выпрыгивает из груди. Кажется, мы все слегка шокированы, так что далеко не сразу додумываемся пойти на голос.

Судя по всему, мы все же в тоннеле, и в ближайшем к нам арочном выходе стоят двое мужчин неопределенного возраста. Одеты они в старую не по-летнему теплую одежду — оно и понятно, здесь холоднее, чем наверху, а по тоннелю еще и сквозит хорошо. В руках у них по длинному предмету, в котором я подозреваю древнее оружие из другого мира — алебарду. Чего только к нам не заносит. Этими алебардами они и перекрывают нам вход. А под ногами у них красноречивая стрелка.

Поняв, куда мы смотрим, один из мужчин, тщетно пытается затереть эту стрелку своим разваливающимся сапогом.

— Без пароля не пустим, — гнусаво предупреждает второй сквозь шарф, в который он закутан по самые глаза.

Пароля мы конечно не знаем, в вещах его не было, по-видимому, нам самим надо догадаться, но мы лишь растерянно переглядываемся. Что если он, предположим, был написан на стене где-то в шахте, но мы прошли мимо? Делать весь путь заново, честно говоря, нет уже никаких сил.

— А что вы такое несете? — интересуется стражник, с любопытством рассматривая нас из-под густых бровей.

— Шмотки всякие, — отвечает Лекс хмуро, и ему тут же приходит в голову светлая мысль. — А как на счет взятки, уважаемый?

Судя по проявленному стражниками энтузиазму, такой вариант как раз и входил в замысел хозяев игры. Отделавшись сумкой с мужской одеждой, мы переходим кордон и идем дальше.

Мы как-то даже повеселели. Встретив среди тоннелей нормальных живых людей, можно даже начинать рассчитывать на относительную безопасность от монстров, так что мы теперь передвигаемся не так скованно и фонариками по сторонам светим. Хлама вокруг тут тоже прилично, но все больше не обломки, а громоздкие тяжелые вещи, вроде чугунной ванны, сундуков и шкафов, остовов машин. Более мелкие вещи свалены в отдельные кучи.

Постепенно вокруг нас появляются еще люди, и хотя смотрят они насторожено, неприязни не проявляют. Единственное, проходя все дальше, цепляем за собой все больший хвост из детворы мал мала меньше. Не знаю, что здесь происходит, но эти люди взяли с собой в подземелья детей? Совсем ничего не боятся? Между тем, что-то серое с длинным голым хвостом перебегает нам дорогу. Ребятенок лет пяти в длинной рубашке до самых пят, метко бьет по нему снарядом из рогатки, а потом дружелюбно улыбается нам беззубой улыбкой.

Неожиданно раздается звук пришедшего сообщения.

— Это чей? — спрашивает Морис. Только я проверяю свой телефон, у остальных, наверное, другие сигнала установлены. Странно вообще, что здесь есть связь.

— Найдите того, — читаю я, — кто расскажет вам о цели.

— Не знаешь с кем тут можно поговорить? Кто тут самый умный? — спрашивает Палома у ребятенка, продолжающего улыбаться нам. Тот показывает пальцем на дверь недалеко от нас. — Спасибо, — Палома что-то сует ему в руку.

Пока идем к этой двери, Лекс все же достает свой планшет.

— Здесь и вправду есть сеть, у вас всех тоже ловит?

— А не должно? — пожимает плечами Палома. По контрасту с прошлой нашей встречей, она сегодня какая-то малоэмоциональная. Но мало ли, может быть, что-то приняла для успокоения.

Между тем, мы проходим через дверь и видим вполне удивительную картину, подсвеченную гирляндами из фонариков. Пол длинного помещения представляет собой