о чем, и горькая обида застряла где то в горле и не давала свободно дышать. Тут Григорий подошёл, взял Ивана за плечи и посмотрел прямо в глаза, как тогда, в далёком прошлом, когда Григорий сделал его своим названным братом.

– Ты мой брат, и я тебя люблю и не оставлю. Помни об этом и выбрось всякую дурь из головы, – сказал Гриша и прижал Ивана к себе.

Только в это раз, в отличие от прошлого, Ивану легче не стало.

Глава тринадцатая

В одну из жарких июньских ночей Ивану не спалось. Накрыли с головой воспоминания детства. Того далёкого беззаботного детства, когда у него была родная семья. Вспомнил маму. Как хлопотала в горнице, топила большую русскую печь, как вынимала из неё пухлые ароматные пироги и кулебяки, и всё время запевала звонким зычным голосом русские народные мотивы. Вспомнил, как они втроём с братом и сестрой баловались на тёплых полатях, прячась от отца с матерью за цветастой занавеской. И как только батя с мамкой подходили, чтоб отдёрнуть занавеску и наругать, все как по команде замирали, зажмуривали глаза и притворялись спящими. Вот уж было весело! Особенно когда малая полуторагодовалая Лидочка начинала звонко смеяться и своими мелкими пальчиками тыкать в глаза Ваньке и Пашке: мол, не спят они, папка.

Мысли текли медленно, и Иван уже был готов погрузиться в сон, как вдруг земля задрожала под ногами. Тишину ночи пронзил грохот и свит, доносящийся с неба. Иван вскочил на ноги. Ужас мгновенно сковал грудь, помешав сделать вдох. Так и стоял Иван в оцепенении, с широко раскрытыми глазами и не понимал что это: сон или явь.

– В подвал!!! – услышал Иван крик Миколы, который пытался взвалить себе на спину тяжелое тело жены, потерявшей сознание. Ванька очнулся и помог Миколе с тётей Ниной. Оба они быстро дотащили её до крыльца барака, под которым другие жильцы уже отворили железную дверь в подвал, и толпились возле неё, не давая друг-другу прохода. Через минуту все двадцать три человека уже сидели на земляном полу подвала в кромешной тьме. Бабы плакали, мужики безуспешно пытались хоть как-то утихомирить их.

Это полетели первые бомбы на славный город Севастополь в три часа тринадцать минут 22 июня 1941 года. Так началась Великая Отечественная Война в СССР, и Ваня осознал: началось страшное. Страшнее, чем когда-либо было в его, и без того несладкой, жизни.

Во время первого авиа-налёта фашистов Григорий находился на службе на корабле. Как же жалел Ванька, что неделю назад, когда брат был дома на выходном, не успел он поговорить с ним, попрощаться по-братски. Даже до порта его не проводил! Когда теперь они свидятся? Как же обостряются чувства, когда приходит беда, когда приходит разлука…

– Что теперь будет, дядя Микола? – вопрошал Ванька. – Как мне с братом увидеться, как узнать о нём?

– Послушай меня, сынок, – отвечал старый рыбак, – твой братец – бравый моряк. Он будет защищать родину, будет воевать на море. Даст бог свидитесь. И мы с тобой тоже будем воевать. Будем фашиста бить, насмерть стоять, но не отдадим ему своей земли!

Иван не понимал, зачем какие-то немцы напали на его родину и хотят их всех убить. Он слышал, что два года уже идёт война. Что фашисты и их предводитель Гитлер захватили некоторые заграничные страны. Что у этих захватчиков сильная и многочисленная армия, и что многие народы подчинились им и отдали свои земли. Но это ведь было так далеко! И то, что война будет у них в стране Советов, ему в голову не приходило. Он жил своей жизнью и готовился поступать в театральное после школы. было много планов и будущее рисовалось в радужных красках. Ему не хотелось рисковать жизнью в сражениях и "стоять насмерть". Но с каждым днём, с каждой новой бомбёжкой города, с каждым услышанном им разговором о зверствах фашистов, о Гитлере, о концлагерях и пытках в сознании Вани крепла решимость: он должен и будет бороться с фашизмом.

Вместе с солдатами сухопутных войск из городских частей, другими горожанами, со своими одноклассниками Иван денно и нощно строил оборонительные сооружения для защиты города с суши. Укреплялись созданные ещё в прошлом веке подземные коммуникации, где оборудовались заводы, склады и казармы. Госпиталь, в котором трудилась Зоя тоже спустили под землю.

"Что же это за люди такие – немцы, которые вот так вот кидают бомбы на таких же как они сами людей, детей? Почему они испытывают удовольствия от пыток и мучений людей? Таких же живых, как они сами? Почему их не трогает боль детей, которые стали сиротами и живут в подвалах, умирают от голода и болезней? Дети! Может они и не люди вовсе? А их главный, Гитлер? Может он сам дьявол?" – думал Иван. Он ненавидел фашистов. И не мог остаться в стороне, когда все остальные мужики участвовали в обороне Севастополя. Он стал солдатом красной армии. Хотя очень боялся воевать. От природы Ваня был робким мальчиком, и по мере сил боролся с этой чертой своего характера, и тщательно её скрывал. Воспитывал себя, как мог. Он завидовал брату Григорию: вот кто был настоящим героем! Брат воевал на море, участвовал в десантных операциях, а так же в снабжении города продовольствием и боеприпасами по морю через Кавказ. За прошедшие полгода он так и не слышал ничего о брате, но молился про себя и не оставлял надежды встретиться вновь. Но времени скучать не было. Севастополь находился в осаде.

Как-то зимой Иван с тремя солдатами восстанавливал разрушенный бомбами госпиталь, и встретил Зою. Вид у Зои был цветущий, будто война не коснулась её. Забыты были прошлые обиды, и Иван бросился в объятия к девушке. Лишь когда утирал ей слёзы шершавой ладонью, заметил круглый, выпирающий живот.

– Зоя… – ахнул Иван. Он не смог сдержать улыбки. – Вот так новость!

– Через месяц рожу, – сказала Зоя сквозь слёзы, – а Гришка и не знает…

Зоя продолжала всхлипывать, а Иван, семнадцатилетний крепкий парень, спасённый когда-то этой хрупкой женщиной от тяжёлой пневмонии, обнял её за плечи, и сказал твёрдо, точь-в-точь как его брат:

– Не плачь, Зоя. Тебе надо себя беречь. Ради малыша и ради Гриши. Главное, чтобы с ребёнком было всё в порядке, чтоб здоровеньким родился. А Гришку мы дождёмся. Надо только ждать. И верить.

Глава четырнадцатая

Через год, 12 июля 1942 года Севастополь был захвачен немцами. Предшествовали этому ожесточённые уличные бои, в ходе которых погибли десятки тысяч горожан.