Предмет вожделения изворачивался из-под рук, не оставляя своему преследователю ни единого шанса. Реми Оноре Де Ла Рю сильно не посчастливилось привлечь своей ангельской внешностью внимание главы монастыря. Он понимал, что ему конец, стоит только оказаться под этим боровом.

Недалёкая гусыня, матушка Де Ла Рю, отправила сына в монастырь для ежедневного душеспасительного труда и благодарственной молитвы. Всего полгода назад он шагнул в объятия смерти, тогда в поместье и деревне болезнь унесла семнадцать человек. Её ненаглядный малыш Реми совсем немного не дожил до двадцати двух лет, ушёл в самом цветущем зрелом возрасте. Его завернули в саван и через два дня должны были похоронить.

А утром она с воплем разбила кувшин свежего молока, встретившись с воскресшим сыном, шатко и неуверенно бредущим по коридору, цепляющимся за стены. Реми был не в себе, не сразу вспомнил свою мать и сестёр, но, несомненно, был жив и здоров! Старушка окончательно уверовала в силу божьего слова, ведь она так молилась о спасении своего ребёнка, и стала готовить его к отъезду в монастырь. Молодой человек совершенно не разделял её религиозного экстаза, и лучше бы отпраздновал своё возвращение с того света скорой женитьбой на одной из свеженьких соседок, белокурой Мари как раз исполнилось пятнадцать. Но мать была тверда в своём решении.

В монастыре он провёл несколько месяцев. Находил любопытным изучение первых теологических трактатов, и поначалу жалел только о коротко остриженных прекрасных волосах, но быстро понял, что это наименьшая из его потерь.

И вот теперь, когда следом хрипит и воняет кислятиной этот мерзкий хряк, в голове в панике колотились передаваемые шёпотом истории о растерзанных и задушенных мальчиках, павших жертвами сладострастия аббата Лоро. Их хоронили во рву у леса, а домой сообщали, что послушники умерли от лихорадки.

Начав уставать, настоятель пошёл на хитрость, толкнув под ноги Реми маленький табурет из-под стола. Де Ла Рю споткнулся и, вскрикнув, рухнул на каменный пол. Аббат, торжествуя, плотоядно облизнулся, глядя на обнажившиеся стройные ноги, и шагнул к юноше. Бежать было некуда, и Реми в ужасе закричал:

– Стой!

Непостижимо, но толстяк замер на месте, его глаза застыли и помутнели. Реми неуклюже поднялся, трясясь от страха, и не сводя глаз с Лоро. Тот стоял, не двигаясь, тяжело дыша, потный и красный.

Переведя дух, Де Ла Рю вдруг подумал о тех случаях за прошедшие месяцы, когда ему казалось, будто люди слушаются его слов, и словно он слышит чужие мысли. Он считал это совпадениями или остатками бреда после перенесённой болезни. Теперь он почти не сомневался, что это не были случайности. Реми должен был понять, проверить, и он, собравшись, велел:

– Отойди!

Аббат неловко повернулся и будто на ощупь подошёл к столу. Он подчинился и не сопротивлялся! Реми внезапно понял, как ему спастись, сбежать и бесследно исчезнуть.

– Напиши, что в поездке я действую в интересах церкви, что принял сан от игумена, и что монастырь оплатит все расходы. Поставь печати!

Лоро писал, почти не глядя на перо. Реми был поражён, всё получалось. Постепенно испуг отпустил его, уступив место гневу. Молодой человек перестал дрожать. В голову пришла неожиданная и злая мысль. Де Ла Рю подложил в очаг пару поленьев, чуть поправил щипцами, да и оставил их в огне, наблюдая тёмно-зелёными глазами как белеет, раскаляясь, железо.

Пошатываясь, как пьяный, Лоро подал ему свёрнутый пергамент. Реми проверил ровные строки и положил документ в плотный мешок, туда же отправилась половина краюхи хлеба и два яблока со стола настоятеля. Потом он перевернул большие песочные часы на письменном столе, взял ключ от двери, и направился к выходу. На пороге Реми обернулся и громко произнёс:

– Я уйду, и ты меня никогда не вспомнишь. А когда в часах закончится песок, ты возьмёшь из огня щипцы и оскопишь себя огнём и железом. Ты достаточно причинил боли другим, пора ответить за свои грехи.

Он уже выводил со двора осла с небольшой повозкой, когда услышал из окна наверху ужасающий вопль. Монахи бросились внутрь, а Реми поспешил выехать из монастыря, не сдерживая довольной и жестокой улыбки.

Возвращаться ему было некуда. Он проехал часть страны за две недели, немного заблудился в лесах на западе, хоть и держался крупных дорог. Дважды он менял животных на постоялых дворах. Реми не знал, где находится и куда движется, но раз ночью у реки он проснулся от тревожного сна. Ему приснилось, что кричит женщина. Он помотал головой, стряхивая остатки сновидений. И вот снова услышал её! Услышал у себя в мыслях. Душераздирающий вопль, полный страдания и боли, так кричат под пыткой. Она звала на помощь. Не дожидаясь рассвета, Реми Оноре затоптал угли и поспешил на неведомый зов…

Глава 13

Глава 13.

Вторая половина двадцать первого века. Две тысячи шестьдесят *** год. Единое государство. Европейский союз…

Отдышавшись, умывшись, и немного придя в себя, Тед вышел из дома. Он видел себя в зеркало в ванной, так себе зрелище: бледный, веснушки яркие, глаза покраснели из-за лопнувших сосудов.

Во дворе у пыльного пикапа курил Маккинли, меланхолично протирая стёкла. Елена оглянулась на Де Ла Рю в окне первого этажа, нахмурилась и недовольно поджала губы. Подошла к Рэдмаунту, и разгладила его встрёпанные влажные волосы. Боль и ломота отпустили гудящую голову.

– Реми ревнует и злится на себя самого, что согласился привезти тебя сюда. Не сердись, Тед. Сейчас станет легче, – ободрила она.

– Он сказал, что я просто игрушка для тебя!

– Расслабься, он не особо-то и неправ. Во-первых, мы знакомы всего два дня, и этого маловато, согласись, чтоб считать кого-то любовью всей жизни. Во-вторых, ты мне действительно нравишься. И, в-третьих, иногда просто нужны свежие яркие впечатления.

– Ты же читаешь мысли! Почему ты не веришь в то, что я чувствую?

– Верю! Но всё же нужно сначала немного узнать друг друга. И немного подружиться. Смена любовника всегда хлопотное занятие, но интересное. Хочется иногда какой-то новизны. Тебе нет? – она спокойно улыбалась.

– Какой циничный подход! – у Теда не получалось открыть дверцу машины, он нервно дёргал за ручку.

– Любишь кино, Рэдмаунт? – вдруг оглянулся на него Маккинли и подошёл.

– Не знаю, не задумывался об этом.

– Я очень люблю. В одном старом фильме было: