камень в её сердце. Ни что так не успокаивает, как его взгляд и умение убеждать, что не нужно бежать от чувств, что пришли в одно мгновение закравшись где-то глубоко в сердце.

— Можете вставать, госпожа Ясемин. — милым голосом сказал мой врач, кладя салфетки мне на живот. — Слава Аллаху с ребёнком всё в порядке, но я вас всё же поругаю. — сидя на стуле выключила монитор аппарата УЗИ повернувшись ко мне лицом. — Почему так беспечно относитесь к своей беременности? — строго спрашивает, не дождавшись ответа, продолжает сердито говорить, — Ваш ребёнок любимец Всевышнего, здоровый, нет никаких отклонений по развитию плода. Но вот сегодня появилась угроза преждевременных родов, как понимаете главная причина в вас самой. Частые нервные срывы и волнения отражаются на развитие малыша и несут разные последствия в вашем же случае — это преждевременные роды. — тяжело вздохнув акушер-гинеколог встала со стула и направилась к рабочему столику.

Сидя на кушетке дала ей ответ:

— О последствиях можете не рассказывать, я все это знаю. — от сильной усталости облокотилась на левую руку поглаживая живот свободной рукой. — Выпишите мне рекомендации, да я поеду домой!

Конечно же врач прав, но, как можно жить, спокойно не переживая, ведь пропал единственный, родной человек в моей жизни. А также меня преследуют, следят за каждым моим телодвижением, наверное, не наигрались и желают продолжения. Стоит только подумать, вспомнив, так сразу перед глазами их ненасытные животные взгляды, но я бессильна против Эрдогана и его братьев. Они закопают любого, кто встанет у них на дороге, так же, как и убрали адвоката Эбру Шахин. Я уверена её смерть дело их рук, но мне лучше молчать, потому что невинные не должны страдать от этих зверей. Ещё и Адем нарисовался со своим: «Прости, люблю тебя!» Всё разом навалилось, давит настолько сильно, что хочется опустить руки, сдаться шагая навстречу своей судьбе. Но мы сами создатели своей судьбы и авторы этой жизни. Я обязана всё выдержать ради невинной души, что ношу под сердцем.

— Госпожа Ясемин, вы меня слышите?

Задумалась я. Но после громкого отклика гинеколога сразу же прогоняю свои мысли прочь, переводя всё внимание на женщину в белом халате с синим колпаком на голове.

— Извините. — тихо сказала я. — Вы написали рекомендации? -

Поскорее бы уже очутиться дома, да продолжить поиски дедушки повторно обзванивая все службы.

— Рекомендация одна: Направление на госпитализацию в стационар — "на случай преждевременных родов". - с серьёзным лицом заявляет и выходит из кабинета неплотно закрывая дверь.

Я тут же вышла следом, где в коридоре ждала тётушка Лейла и Демир. Чувствовала я себя не очень хорошо, головокружение ещё осталось отчего слегка пошатнулся в стороны.

— Госпожа Ясемин, присядьте, пожалуйста, вам сейчас не стоит ходить! — напугано изрекает врач. — Санитары! — крикнула, придерживая меня вместе с Демиром, посадив на скамью. — Я обязана положить вас в больницу.

— Что-то серьёзное? — ошалело смотрит Лейла на врача приобняв меня нежно.

— Есть риск преждевременных родов, поэтому надо перестраховаться. Прокапаем капельницы, пройдёт курс процедур, по наблюдаем её, а там если всё будет хорошо заберёте домой. — окинула меня жалостливым взглядом посмотрев на мой животик.

— Ясемин, дочка, ты только не волнуйся, всё будет хорошо. Аллах рядом с тобой… — с таким трепетом она это произносит "дочка" и целует ласково меня в лоб.

— Машалаах! — воскликнула я.

Всё происходит по воли нашего Всевышнего.

На больничной каталке меня отвезли в одну из палат для VIP-персон. Не палата, а номер люкс. Светлая студия с большим панорамным окном, ничем не хуже моей комнаты дома. Отдельная ванная комната и кухонный уголок. Плазменный большой телевизор расположенный напротив больничной кровати.

Всё вокруг радует, вот только не хочется оставаться наедине с собой. Больше всего, я боюсь одиночества, остаться одна в четырёх стенах со своими страхами и мыслями.

Шкала настроения и общения начинает во мне поспешно падать после слов врача:

— Располагайтесь, госпожа Ясемин. На процедуры вас будут вызывать. Завтрак, обед, ужин в постель. Если вам что-нибудь понадобится, то у вас есть телефон, наберите указанный номер и к вам придут. — объясняет она. — Сейчас вам поставят капельницу, и вы поспите, чтобы снять стресс и усталость. Ну а вы, — деликатно обращается к Лейле и к телохранителю, — можете уезжать домой.

Я сразу же встала с кровати скользнув ладонью по животу, запротестовала:

— Нет, нет! Я не хочу оставаться одна! Не бросайте меня здесь! — в последнее время гормоны дают о себе знать, слишком эмоциональная, несдержанная и раздраженная. Могу заплакать по пустякам, словно я ребёнок, у которого уйма желаний и они обязаны исполняться, как "по волшебству" с одного щелчка пальцем. — горячие слезы наполняют глазницы.

Лейла с грустью посмотрела на меня и крепко обняла:

— Ясемин, мы тебя не бросаем здесь. Будем приезжать каждый день с Демиром. Ты же понимаешь, я должна управлять домом и следить за порядком. — целует меня поглаживая плечи. — Мы завтра к тебе приедем, я обещаю.

Всё равно на душе тоскливо. Уже начинаю скучать понимая, что сейчас все уедут.

— Лейла, вступайте, пожалуйста, в машину, а мне нужно поговорить с госпожой Ясемин наедине! — спокойно сказал, Демир, тяжело вздохнув. Лейла согласно кивнула и вышла из палаты захватив с собой врача.

Демир подошёл ближе ко мне и сделав серьёзное выражение лица сказал:

— Мог бы остаться и быть рядом, но не могу. На это есть весомые причины: бизнес господина Серхата, которым нужно кому-то управлять пока вы не в состоянии это делать. — обвел глазами мой живот и снова перевёл взгляд на меня. — Ну а второе, у меня имеется свой личный бизнес, который требует большого внимания. И как вы, наверное, уже поняли работа телохранителя — это лишь помощь господину Серхату и вам, ну никак не главный заработок. — подвёл итог Демир. — Я оставлю охрану за дверью, они будут круглосуточно вас охранять. — опускает глаза, собираясь уходить.

Меня бросило в дрожь от мыслей и воспоминаний, что Эрдоган может навестить меня, как тогда ночью в больнице после изнасилования. Сердце от страха сжалось и кончики пальцев на руках обдало током.

Слезы потекли градом, ощущался солёный привкус на сухих губах. Я растерялась, и паника взяла вверх надо мной, заставив, зарыдать взмолившись:

— Мне очень страшно! Они ничего и никого не боятся! Если и есть зло на свете, то это… это… — захлебываюсь в слезах вцепившись обеими руками в Демира. К горлу подбирается колючий ком не давая высказаться.

Схватив меня крепко и удерживая за талию Демир прошипел:

— Кто они? Кто это? Значит покойная Эбру