— И все?

— Сударь!

— Простите мою настойчивость, сударыня, но мне очень важно в мельчайших подробностях знать все, что относится к этому печальному событию. Ваша горничная упоминала о дворецком?

— О чем вы говорите? Почему она должна была упоминать о нем?

— Потому, сударыня, что его ранили, он потерял сознание и его нашли возле тела Маргариты Пендрон. Есть подозрения, что это он убил горничную, а потом пытался убить себя.

Услышав эти слова, герцогиня де Ла Врийер удивилась, и, похоже, искренне, — если, конечно, забыть о том, что искусством скрывать свои чувства она владела в совершенстве. Николя посмотрел на часы, висевшие над камином.

— После того как старшая горничная сообщила вам об убийстве, вы видели ее еще раз?

— У нее все из рук валилось, — ответила герцогиня, — и я отправила ее отдыхать. Эти люди совсем не умеют владеть собой! Другая моя горничная спит в комнатке возле моей спальни. Когда я снова легла, я слышала, как из Версаля вернулся герцог. Его карета так грохочет! Я проснулась в полдень, и другая горничная помогла мне одеться.

— Как ее зовут?

— Жанетта.

— А дальше?

— Вы смеетесь, сударь? Неужели вы думаете, что я стану забивать себе голову именами слуг?

— Однако, сударыня, мне показалось, что имя Маргариты Пендрон вам знакомо!

— Возможно, сударь. Моя старшая горничная называла ее имя.

— А как зовут вашу старшую горничную?

— Эжени.

— Жанетта обсуждала с вами трагедию, разыгравшуюся сегодня ночью?

— Каким образом? Она же ничего не знала! Она не покидала моих апартаментов и ни с кем не виделась.

— Сударыня, могу я спросить вас, что означали слова, произнесенные вами в начале нашего разговора: «Это должно было случиться»?

Герцогиня встала и резким движением сложила веер, издавший при этом звучный щелчок. Выражение ее лица внезапно стало жестким.

— Разумеется, сударь. Я просто повторила выражение Эжени, без всякой задней мысли.

— Я в отчаянии, сударыня, что приходится нарушать законы вежливости, — не унимался Николя, — но, напомню, вы еще добавили: «Я давно это предчувствовала».

— Сударь, не настаивайте. Дома, где пренебрегают заповедями Господа, не избегут тяжести длани Его.

— Такие дома не редкость, сударыня. Неужели вы считаете, что на основании такого заявления магистрат, будь он судья или прокурор, сможет вынести приговор по делу об убийстве?

— Вы мне угрожаете? В моем собственном доме? Вы забыли, с кем говорите, сударь?

— Я всего лишь призываю вас к осмотрительности.

— Хватит. Я знаю, что мне делать.

Подхватив обеими руками юбку, она, шурша шелками, торопливым шагом покинула кабинет. Николя вздохнул. Чем выше положение человека, тем больше он пренебрегает законом и правосудием.

— Какая несговорчивая особа! — проворчал Бурдо.

— Будем к ней снисходительны, — отозвался Николя. — Вспомним, какую жизнь она ведет. Герцог отнюдь не подарок, и ей пришлось многое вытерпеть. Тем более что недомолвки ее весьма красноречивы. Интересно, связывает ли она случившуюся в доме трагедию с нынешними отношениями между слугами?

— Хотелось бы узнать, — ответил Бурдо, — что она имеет в виду, когда говорит о пренебрежении заповедями: дебоши ее мужа-министра или разврат, распри и интриги многочисленных слуг. Я не уверен, что эта знатная дама закрывает глаза на поведение прислуги. По утрам она наверняка прислушивается к болтовне служанок, пока те помогают ей совершить туалет.

— Что ж, посмотрим. А сейчас сходите за обеими горничными. Прованс вам поможет их найти. Он наверняка слоняется в коридоре где-нибудь неподалеку. Дабы в любую минуту быть к моим услугам!

Дрожа, как на морозе, Николя подошел к камину, где гудел огонь. Бурное пламя не грело, а лишь иссушало горло и при приближении обжигало бедра. Какое, однако, странное дело! Несмотря на жестокость, с которой совершено убийство, причины его, на первый взгляд, кажутся весьма банальными. Все говорило о том, что речь шла об обычных любовных шашнях между состарившимся ловеласом и юной особой. Однако целый ряд деталей не укладывался в рамки собранных показаний, на первый взгляд вроде бы дополнявших друг друга. Он чувствовал, что его хотят заставить поверить в подсунутую ему картину, где, как он подозревал, под одним слоем краски скрыли и старые царапины, и свежие. И кто этот странный беглец, разгуливавший в темноте по особняку Сен-Флорантен и оставивший свой кровавый след на карнизе портала?

Из состояния задумчивости его вывел Бурдо, явившийся в сопровождении женщины в переднике и чепчике. Взглянув на нее, Николя немедленно задался вопросом, зачем она старается выглядеть старше своих лет и скрывает свою привлекательную внешность. Видимо, в этом доме принято не пробуждать сравнений с герцогиней. Убранные под чепец волосы подчеркивали острые черты правильной формы лица с сияющей, молочного цвета кожей. Из-за тонких, словно специально поджатых губ, щеки выглядели напряженными, свидетельствуя об упрямом и волевом характере. Он попросил женщину сесть, но та, замотав головой в знак отказа, осталась стоять, положив руки на спинку кресла. День близился к концу, наступали сумерки. На лице свидетельницы играли отблески пламени, то озаряя его, то набрасывая трепещущий покров тени. Зная, насколько неловко чувствует себя в тишине свидетель, Николя подождал, пока в комнате смолкли все звуки. Но ему не удалось заметить на ее лице признаков волнения. Только побелевшие пальцы, сжимавшие обитую гобеленом спинку кресла, свидетельствовали, что горничная все же не осталась равнодушной.

— Итак, вы Эжени, старшая горничная герцогини де Ла Врийер?

— Да, господин комиссар, Эжени Гуэ.

— Сколько вам лет? Вы замужем?

— На Сен-Мишель исполнилось тридцать. Я не замужем.

— Как долго вы здесь служите?

— Я состою на службе у госпожи с 1762 года. Тогда этот дворец еще не был построен. Я была совсем юной…

— Вы одна из тех, кто дольше всех служит в этом доме?

— Конечно. Вместе с Провансом, лакеем хозяина.

— Расскажите мне, что случилось сегодня утром.

— Я одевалась у себя в комнате, на третьем этаже, как вдруг услышала крики. Я бросилась в коридор и увидела там помощника повара, Прованса, привратника и швейцара. Они торопились в кухню. Жак, помощник повара, сказал мне, что он обнаружил там два тела: тело Маргариты, которая точно была мертва, и тело господина Миссери, который еще дышал. Решив, что шум наверняка разбудил хозяйку, я поднялась к ней, чтобы предупредить ее.

— Где находятся апартаменты вашей хозяйки?

— На втором этаже, в левом крыле особняка, а господин проживает в правом крыле.