себя обязанным, просто хочется наслаждаться моментами, радоваться мелочам, а не думать, что же сегодня не так с её настроением, и терпеть упреки.

Холл отеля сияет новизной, и прекрасным видом. аккуратные колонны, лепнина на стенах. Не пылинки, ни соринки. пребывание в люксовом номере мне вылетело в копейку. И по факту надо было оно мне? Нет! Боря звал нас в гости. в загородный дом, шашлыки, банька, свежий воздух. Но Ольге это как обычно пришлось не по вкусу.

Лифт поднимает меня на четвертый этаж. Отворив дверь еле слышно, понимаю, что внутри Ольга не одна с ребенком.

Замираю на входе, прислушиваясь к тому, что происходит в спальне, зачем? Сам не знаю, вероятнее всего там, детский врач которого вызывал Борис, и стоит известить о своем присутствии, но голос Оли прерывает мои мысли.

— Понимаете, мой муж, такой трудоголик, ну как его еще заставить провести время с семьей? Помогите, пожалуйста! — глаза от её речи лезут на лоб. Что же она творит?

— Женщина, и Вы меня поймите, я врач! Мне нужны ваши деньги забери, этот прием уже оплачен, и никаких липовых диагнозов ставить вашему ребенку я не намерен. Он абсолютно здоров, и Вам бы радоваться этому, а не выдумывать всякие глупости! До свидания! — даже хочется похлопать врачу, как он прелестно осадил её. Я даже отсюда представляю её гневное лицо, покрыто е красными пятнами, а пыхтение…Вот его то я и слышу!

Поднимаю глаза, как раз таки, когда из спали в гостиную выходит врач, а следом за ним плетется Оля, с малышом на руках. Сколько раз я представлял, что это мой сын, умилялся, когда они играли вместе. Я ведь всю сознательную жизнь хотел сына. Вероника выросла быстро, потому что я сутками работал, деньги улетали, на подгузники, детское питание, игрушки, их всегда было мало. А когда все более менее наладилось… Оля уже не хотела ничего, наверное тогда я и решил, добиться её снова, чего бы то мне не стоило. Добился раз, два, три…

— Здравствуйте, — врач кивнул головой, и немного обернулся на побледневшую Ольгу. Она стояла немного поодаль, и вероятнее всего думала, о том сколько я мог услышать из их разговора.

— И вам, здравствуйте, я так понимаю приём уже оплачен?

— Все верно, — киваю ему, — с малышом всё в порядке, температура тела в пределах нормы, никаких других симптомов болезни так же не было мною замечено, — мужчина немногим моложе меня, отчитался, и попращавшись вышел из номера.

— Привет, Любимый, — Оля тут же поняла, как налажала, и вскинув взгляд полный сожаления, бросилась в мою сторону, — ты приехал.

— Приехал, потому то то. что я собираюсь тебе сказать, не телефонный разговор, — она вся подбирается, а я прохожу в гостиную, оглядывая апартаменты, — билеты обратные я тебе куплю, номер отеля проплачен еще на три дня! Квартира, в которой мы жили, оформлена на тебя, но ты это итак знаешь. На этом всё, Оль! Между нами всё кончено, и не так, как в прошлые разы. Не нужно мне звонить и писать. Вероника достаточно взрослая, чтобы ты связывалась с ней напрямую.

Глава 17

Ноздри Ольги широко раздуваются, и кажется стоит подождать пару секунд, как оттуда пойдет пар. Она недовольна, она чертовски зла, и смотрит на меня чуть прищуренным взглядом. Но мне плевать, я до того устал, от её истерик, и вечно недовольного лица, что вот это её выражение, просто одно из многих. Не трогает. Отпустило, и я наконец то чувствую себя свободным.

— как ты так можешь?

— А ты? — изгибаю бровь, глядя прям ей в глаза, — ты думаешь, я железный? Робот бесчувственный? я устал, Оль. Не могу больше тянуть всё это на себя, понимаешь? Я не люблю тебя больше, — её рот приоткрывается в немом удивлении. Да! Я и сам удивлен, что смог сказать это, хоть ранее думал. что она у меня на всю жизнь, и я буду её любить до смерти.

— У тебя другая появилась, да? — скалится, и шипит как змея в мою сторону.

— Нет у меня никого, — устало выдыхаю, прохожусь ладонью по лицу.

— Да в чем тогда дело, мне казалось всё нормально? — вскрикивает, кажется она решила устроить самый настоящий скандал, хоть никогда и не была такой, но в её глазах творится какое то безумство.

— Что нормального было, Оль? Я не могу только отдавать, понимаешь? Я в ответ от тебя не получаю ничего кроме, упреков, и вечно недовольного лица! Я устал, черт возьми, и не могу больше! Я всё сказал, надеюсь ты запомнила?! — разворачиваюсь на пятках, не желая больше обсуждать то, чего уже в принципе и быть не может.

— Жень, — неожиданно взвывает в голос, и начинает рыдать, чем пугает Алекса, он моментально улавливает её истерику, и закатывается сам.

— Прекрати, Оль! Ты взрослая женщина! — Бросаю ей через плечо, улавливая нотки наигранности. Боже, и эта та, которую я всю жизнь считал лучшей из лучших?! Настолько меня ослепляло то чувство, что я к ней испытывал? Невыносимо думать о том, что все эти годы я терпел подобное отношение к себе, прощал, ставил себя на второй план, превознося эту женщину, отдал ей всё что имел, жертвовал, и ради чего это всё получается?

Чёрт!

Злость внутри вскипает дикая, на неё, что стоит позади меня, разыгрывая целый спектакль, на себя потому что не смог закончить это раньше, не находил в себе силы, признаться насколько был глуп и слеп. Мы ведь, мужчины, тяжело принимаем ошибки, это нам дается трудно, а что касается женщин так и подавно. Сложно признать то, что я всю жизнь считал огромной любовью, и смыслом, оказалось пшиком, долгоиграющим, да, тут не поспоришь, но он всё же исчез, и теперь лишь раздражает глаза.

Моей ошибкой было то, что я принял её после первого нашего расставания. Хоть и знал, что она имела связь на стороне, простил ведь, забыл, меня это не остановило, она моим смыслом была. Она и Вероника. А потом… подобное случалось по накатанной, с периодичностью в пару лет. Я гнобил себя, ища в себе изъяны, даже и подумать не мог, что есть и её вина в этом. И это тоже было моей ошибкой. Я слишком погряз в ней, считал себя обязанным за рождение Вероники, ей ведь, молодой студентке пришлось от многого отказаться, чтобы выносить и родить нашего ребенка. Может на этом фоне, я спускал её всё с рук.

— Ты не посмеешь так поступить