– Из СССР? – удивился полевой командир. – А почему вам не жилось в Союзе? Кстати, в каком городе?

– В Москве. Там я работал инженером на заводе, жена преподавала в школе.

– Тем более в Москве. Какого шайтана поперлись в Израиль?

– Знаете, все же земля предков.

– Что? У вас тут нет земли! Вы здесь чужаки, хищники, захватившие наши территории. Но, ладно, приехали из СССР. И так же поселились на оккупированных землях?

– Нет, мы устроились в городе Рагмат, недалеко от Тель-Авива, отслужили в армии год, и нас списали в запас.

– Как же вас захватили?

– В Иерусалиме, мы с женой мечтали посмотреть на этот священный город. Проходили мимо мечети, рядом остановился микроавтобус. Нас схватили, затащили в салон, увезли. Оказались в подвале.

– Понятно. Веселенькая вышла экскурсия. Дома, наверное, дети остались?

– Да, сын и дочь, но в Москве – у родителей жены.

– Тем лучше для них, да и для всех. Значит, вы муж и жена?

– Да.

– А твоя жена ничего, Лайнер, симпатичная.

– Господин начальник. Умоляю вас, не трогайте ее.

Матари гаркнул:

– Заткнись, еврей. Здесь я решаю, что делать.

Он повернулся к заместителю – Арифу Аниру:

– Женщину в мой отсек, мужчин в колодец.

– Не делайте этого, господин начальник, – взмолился бедный еврей.

И тут же был сбит ударом главаря.

Анир щелкнул пальцами, и стоявший неподалеку боевик схватил женщину, потащил в палатку. Она завизжала, стала сопротивляться, хвататься за камни скованными руками. Удар ногой в бок прервал крик.

Мужчин оттащили за столовую и сортир. Там была вырыта круглая яма диаметром под два метра и такой же глубины. Внизу – солома. К рукам пленных прицепили веревки и опустили мужчин вниз. Концы веревок закрепили за вбитые в грунт опоры, верх закрыли деревянным щитом с отверстием посередине для спуска и подъема ведер и кастрюли.

Матари распорядился:

– Командира «Скорпионов» ко мне!

Подошел Азиз.

– В чем дело, Тагир? Что за шум?

– Привезли подопытных кроликов.

– Кого?

– Трех мужчин, одну женщину. Их опустили в зиндан. Пусть пока посидят там. Будем доставать по мере надобности.

– Я могу посмотреть на них?

– Еще наглядишься. Охрана евреев на тебе, так что составь график наряда. Дежурство круглосуточное.

– Куда они денутся из колодца?

– Послушай, Джамал. Я не Дахан, чтобы командовать тобой, но в лагере, кроме меня, начальников нет. И чтобы между нами не было недопонимания, прошу исполнять приказы. Впрочем, ты всегда можешь пожаловаться в Эль-Урбиб. Здесь есть телефон. Но… не советую.

– Хоп, – вздохнул Азиз, – нам не хватало еще из-за каких-то грязных евреев ссориться.

– Это другой разговор. Да, женщину я пока забрал, ее приведут позже.

Азиз усмехнулся:

– А ты, Тагир, время зря не теряешь. Но как будешь спать с ней?

– Я не спать с еврейкой буду, я буду иметь ее.

– В этом есть какая-то разница?

– Большая. Спят с теми, к кому испытываешь какие-то чувства или, на худой конец, кто остался тебе от соплеменников в жены или наложницы. Остальных имеют, как необходимую вещь.

– Неплохо сказал. Значит, мужчины в зиндане?

– Да.

– Я выставлю охрану. Завтра у нас что?

– Завтра и доложу. Построение группе в 09.00 после молитвы и завтрака – на плацу. Объясню, чем будем заниматься. На время занятий твоих охранников заменят мои люди.

– Понял. Тогда до завтра?

– Охрану выстави немедленно.

– Да, Тагир.

– До завтра.

Начальник лагеря подозвал заместителя:

– Ариф, побудь с людьми из моей палатки на улице. Это ненадолго.

– Конечно, Тагир.

Отодвинувшись, Матари прошел в палатку, между топчанов к брезенту, отделявшему торец от основного пространства. Там был и командный отсек, и отсек отдыха начальника лагеря. Войдя, он включил свет. В лагере работал мощный генератор. Женщина, свернувшись, как ребенок, лежала на его топчане, со страхом и обреченностью глядя на это чудовище в грязной полевой форме сирийской пехоты.

– Лежишь? Полежи пока. Я ненадолго отвлекусь.

Он подошел к столу, на котором стоял телефонный аппарат советского образца ТАИ-43. Поднял трубку, крутанул ручку. Ему ответил женский голос.

– Соедините с номером…

И после:

– Командир? Это Тагир. Я принял пленников.

– Как думаешь использовать?

– Пока они в зиндане, но уже завтра использую кого-нибудь из них, позже смогу составить план занятий. В них включу всех евреев.

– У тебя там, оказывается, семья?

– Да, муж и жена.

– Ты вот что, этих евреев на начальном этапе используй реже и аккуратней. Они понадобятся в самом конце.

– Но, господин, тогда мне потребуются еще «кролики».

– Я постараюсь решить этот вопрос. Вопросы ко мне есть?

– Да нет.

– Тогда приятных впечатлений.

Матари изобразил удивление:

– Что вы хотите этим сказать?

– Тагир, не говори только, что еврейка уже не у тебя в постели. Не поверю. Уж я-то знаю твое пристрастие к женщинам. Предупреждаю, не издевайся, она должна быть, как говорится, на ходу.

Оба террориста рассмеялись.

– Я с ней нежно, господин.

– Конечно, ведь за эту женщину ты отвечаешь головой. До связи!

– До связи!

Положив трубку, Матари повернулся к женщине, приказал:

– Раздевайся.

Она взмолилась:

– Прошу вас, не надо. Предложите нас властям Израиля. Вам хорошо заплатят.

Начальник лагеря рассмеялся:

– Мне, сучка, есть кому платить. От ваших властей я не возьму и цента. Если не хочешь, чтобы я сделал тебе очень больно, покорись. И… раздевайся.

– Но я не хочу и не могу.

– Не можешь? В соитии есть что-то сложное?

– У меня, извините, критические дни, вчера только закончились.

– Плевать. И не болтай, раздевайся.

– Нет!

– Ну, смотри, я предупредил. Запомни, ты не мусульманка, ты обычная самка, которая и существует для того, чтобы ею пользовались. Жалеть не буду. Но если ты все сделаешь сама, то я не нанесу тебе вреда. Сейчас не нанесу. Ну?