Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Симона снова кивнула.
— Мой отчим был очень… — ее губы сжались, и девушка отвернулась. — У него были проблемы с алкоголем. И иногда он… бил мою мать.
Райан ощутил внезапный холодок. Наверняка все секреты Симоны были как-то связаны с этим человеком.
— Но я не могу говорить с тобой об этом, — она подняла на Райана глаза, и тот заметил отсвечивающие серебром дорожки слез на ее щеках. Ее рот искривился, и девушка вскочила на ноги.
Не зная, следовать ли ему за ней или подождать, Райан остался на месте, и Симона обернулась.
Она казалась такой красивой в этот миг — волосы, развевающиеся по ветру и отливающие лунным сиянием, тонкий силуэт… Все его тело напряглось, когда Симона медленно опустилась рядом с ним на песок.
Если бы только он обладал способностью освобождать от тяжелой ноши прошлого… Райан был уверен, что Симоне необходимо было с кем-то поговорить об этом. И покончить с секретами.
— Прости, Райан, — уныло произнесла девушка. — Но я тебя предупреждала о своих причудах.
Он легко коснулся ее руки кончиками пальцев.
— Ты вовсе не должна рассказывать мне о том, о чем не хочешь говорить.
Казалось, время замерло. Райан чувствовал биение своего сердца, слышал невнятный шепот прибоя… И видел Симону, с ее длинными волосами, отливающими серебром, похожую на прекрасную русалку, нашедшую своего земного принца…
Он взял Симону за руку и помог ей подняться.
— Боюсь, мой отец уже решил запереть меня завтра в доме, где будет проходить очередная рождественская вечеринка. И наверняка там будут представители компании, в которой не хватает именно такого руководителя, как я. Полагаю, тебе не слишком захочется присутствовать на подобном мероприятии.
Девушка тихо рассмеялась.
— Еще ни одно приглашение не могло так мне польстить. Звучит столь притягательно!..
Он криво улыбнулся.
— Ну, честно говоря, я бы не хотел давать моему отцу повод строить на наш счет какие-то планы и делать определенные выводы.
— Вот как? В таком случае спасибо за предупреждение. Попытаюсь вспомнить об этом, если столкнусь с ним еще раз, — она легонько сжала руку Райана. — Не волнуйся, мой секретарь говорил что-то о корпоративной вечеринке, которую я просто обязана посетить завтра. К тому же мы решили не спешить, верно?
Симона крутилась перед зеркалом в темно-красном шелковом платье, которое обошлось ей в немыслимую сумму. Она поднесла серьги своей матери с бриллиантами и жемчугом к ушам и покрутила головой, восхищаясь их прелестью.
Но стоит ли надевать их? Это единственное дорогое украшение, доставшееся ей от матери. Их подарил Анджеле дедушка Джонатан в день ее свадьбы с отцом Симоны Дугласом Греем.
Она посмотрела на нежные жемчужины, поблескивающие в электрическом свете, и представила, как ее мать продевала в уши изящные золотые дужки, с волнением и надеждой ожидая начала новой жизни…
Симона тяжело вздохнула. Нужно казаться спокойной, очаровательной, прелестной и остроумной — словом, превзойти саму себя.
Но, похоже, капельки жемчуга наложили на нее заклятие. Словно побуждаемая призрачной рукой, она открыла ящик стола и вынула фотографию своих родителей. Ее глаза затуманились слезами, когда Симона смотрела на юную, смеющуюся девушку, стоявшую под руку со своим высоким красавцем мужем в военной форме.
Она не сводила глаз с изображения отца. Интересно, каким он был? Его лицо казалось слишком серьезным, зато в глазах сиял свет. Симона очень хотела бы с ним встретиться. Если бы только она могла поговорить с кем-то о своей семье!
Она попыталась вообразить, как рассказывает Райану всю правду. И мысленно увидела выражение ужаса и шока на его лице. Слезы против воли побежали из ее глаз. Они текли и текли, по мере того как накатывали воспоминания о матери. О тепле ее объятий, счастливом голосе, каким она читала дочери сказки на ночь и напевала старые мелодии, занимаясь домашними делами. О нежных и прохладных маминых руках, когда та приносила ей жареного цыпленка, печенье и лимонад, если Симона болела…
А затем пришли и другие воспоминания, которые накатывались удушающей волной, не давая спокойно вздохнуть и оставляя ее в ужасе. Наедине с чувством вины.
Нельзя, нельзя думать об этом сейчас!
Серьги упали на поднос, и девушка вскочила на ноги. Дрожащими пальцами она расстегнула платье и понеслась в ванную. Придется снова умыться и заново наложить макияж. И это означает, что она безнадежно опаздывает.
Райан смотрел на мраморный пол и зеркальные стены огромного бального зала. Он не мог поверить, что позволил старику уговорить себя прийти на эту вечеринку.
С другой стороны, они заключили честную сделку. В обмен на это Джордан согласился исключить Райана из числа приглашенных на знаменитый рождественский ужин Таннеров с пятью переменами блюд. Райан был рад возможности избежать семейного сбора. Для него было сущим мучением слушать об успехах своего братца, постоянно сравниваемых с неудачами некой паршивой овцы в их семье…
Райан не мог понять одного: зачем старику понадобилось его присутствие? Джордан пока не представил его ни одному перспективному деятелю, который был бы его потенциальным нанимателем, не познакомил ни с одной подходящей женщиной для удачной женитьбы.
По крайней мере можно было бесплатно выпить и закусить, а потом сбежать пораньше. Он взял еще канапе с серебряного блюдечка и отправил его в рот.
— Райан, что ты здесь делаешь?
Он резко обернулся и чуть не подавился огурцом с копченым лососем.
Симона.
На ней было потрясающее бордовое платье, а волосы, забранные на затылке элегантным зажимом, оставляли открытыми шею и плечи. В ушах покачивались серьги. Райан от восхищения забыл, как нужно дышать.
Все мужчины в зале смотрели только на нее.
— Не ожидала увидеть тебя здесь. Но очень рада этому, — с улыбкой произнесла девушка, глядя только на Райана и игнорируя прочих почитателей своей красоты.
Синие глаза, очерченные черными ресницами, излучали неприкрытую радость и восхищение. Его сердце пропустило удар.
— Я думала, ты идешь на какую-то вечеринку, организованную твоим отцом.
— Все верно. Это она и есть.
— В самом деле?
Райан сглотнул.
— Ну и ну, — она покраснела от удовольствия. — Все-таки нам удалось сегодня встретиться. Должна сказать, что ты чертовски хорошо выглядишь, — произнесла она, одобрительно оглядев его с головы до ног.
Он чувствовал себя пятнадцатилетним подростком, сраженным наповал.
— Вот ты где, Симона!
Голос заставил обоих вздрогнуть и обернуться. К ним на всех парах несся пухленький краснощекий человечек лет пятидесяти. Он заключил Симону в объятия.