Лариса Лужина: Там же нужно было доказать, что мы действительно взяли эту вершину! Нужно было поставить флажок, отрыть специальную ямочку, где лежит список предыдущей группы. Все фамилии, имена вновь взобравшихся кладутся в эту ямочку, ставится флаг. А когда следующая группа покоряет эту вершину, то достает и этот флаг, и эти имена — складывает туда свой список и уже свой флажок ставит. И вот с этим флажком ты спускаешься и доказываешь, что ты, мол, эту вершину взял. Но у нас сил нет. Она говорит: ладно, ребята — не надо, я сейчас сама. Заслуженная альпинистка, жалея нас, за полчаса «сбегала» наверх, положила наши фамилии, флаг наш поставила, забрала с вершины что нужно вниз — отдала нам. Помню, когда мы возвращались уже, то под Вулеем как раз поляна была такая огромная. Так там прямо минеральная вода бьет из земли — мы припали, оторваться не могли, так устали. Ног своих просто не чувствовали: потому что спускаться еще сложнее, чем подниматься, — все время очень быстро идешь, практически бежишь.

Лариса Лужина: Говорухину мы ничего не сказали, что до самого конца не дошли — так формально и не покорили вершину! Сказали, что, мол, взяли. И никто потом так и не открылся. Я Говорухину буквально за несколько лет до его смерти только рассказала правду! Помню, он так злился. Говорит: «Какие же вы сволочи, артисты! Вы меня обманули, а я вами так гордился: всем друзьям-альпинистам рассказывал, что мои артисты — они вон какие!» Про съемки «Вертикали» я много, конечно, рассказывала. Но вот про то, что вершину актерская группа так и не покорила, — раньше не говорила нигде в прессе. По-моему, это и никто другой не рассказывал. Думаю, что можно теперь и широкому читателю сказать правду: считаю, что это действительно интересный и даже по-своему смешной эпизод. Тем более что кроме меня и Риты Кошелевой никого уже в живых не осталось из нашей актерской группы.

Андрей Юрков: Песни о горах, написанные Высоцким, довольно долго в горах не приживались. Причин тут было несколько. Ведь до фильма «Вертикаль» альпинисты привыкли к тихим задушевным песням, что-то типа: «Ночи платье бальное звездами вышито…» В горах пели «Военную баксанскую песню», на мотив танго Бориса Терентьева. Пели «Барбарисовый куст». Это все — достаточно лиричные песни. А тут — такие надрывы: «…свою добычу смерть считала!» Хотя после выхода «Вертикали» многие в горах стали принимать Высоцкого за своего. Но другие возражали: дескать, своим в горах он никогда не был! Мол, историей со съемками фильма его горная жизнь и закончилась. Если не считать еще пару эпизодических выездов в Приэльбрусье. Плюс к этому, многие в горах обсуждали несколько неприятных случаев: например, когда за выступления в альплагерях Владимир Семенович потребовал деньги — искренне при этом считая, что дает концерты. А народ же в альплагерях после выхода фильма «Вертикаль» стал считать Высоцкого своим. А как же может свой брать деньги за песни? Визбор-то, мол, всегда пел бесплатно… Я вот еще помню времена, как начинали кривиться губы у старых альпинистов, когда молодежь затягивала «…ведь это наши горы, они помогут нам!» Но это было в середине 70-х годов, не позже… А дальше — пошло-поехало! Да как! Молодые альпинисты опять поверили, что Высоцкий — свой.

Андрей Юрков: Прошли годы. Подросло молодое поколение альпинистов, уже целиком воспитанное на песнях Высоцкого про горы. И так вот стали складываться легенды про «мастера спорта по альпинизму Высоцкого». Я как-то раз — уже в нашем тысячелетии — попытался объяснить молодым, что не было такого мастера спорта. Побить, слава богу, не побили… Но недовольны молодые были сильно. Главный их аргумент: «Так он же наш!» И правда, в Харькове, например даже скалодром назвали «Высоцкий». А рядом поставили памятник. Так что теперь назначают время тренировки молодых альпинистов так: «Сбор на тренировку — в семь, у Высоцкого».