Я все время старалась не смотреть ему в глаза, потому что знала эффект его проникновенного взгляда. Я не хотела терять ясность мысли, наоборот, мне нужно было собраться и подготовиться к бою, потому что я не намеревалась так легко сдаваться. Я должна была выяснить все, что он собирался делать со мной дальше, и я хотела найти возможные лазейки, чтобы выбраться из этой ловушки. Я хотела вернуться к своей дочери, прожить свою жизнь до конца рядом с ней, растить внуков. Так я представляла свое будущее, несмотря на мечты о настоящей любви, оставшейся из девичества. Я не хотела лететь неизвестно куда с катасийцем, рядом с которым я теряла над собой контроль, от которого я зависела эмоционально, теряла ощущение себя. Должен был быть выход. И я сделаю все, чтобы его найти.

Я мотнула головой, подтверждая, что все поняла, и когда Ицнар вышел, я быстро стянула с себя одежду и залезла под лейку. Стоило мне только оказаться под ней, как я ощутила струящийся мягкий воздух с потрясающим ароматом, окутывающим мое тело нежными легкими прикосновениями. Я подставила под струю ладони и увидела, что капли дождевой воды на руках тут же стали исчезать, кожа высыхала и очищалась. Моющими движениями и гладила себя ладонями по телу и ощущала, что плотные струи воздуха под моими руками омывают меня. Это было невероятно. Приятно, ласкающее, как-то по особенному интимно. Мне кажется я провела в душе больше времени, чем того требовала ситуация, но эта игра с ароматной струей немного успокоила мои чувства и я наполнилась уверенностью, что все будет хорошо. Закончив процедуру омовения, я совершено сухая и чистая взглянула на платье, оставленное Ицнаром. Это был легкий розовый сарафан на двух тонких бретельках с глубоким вырезом на груди и спине. Я быстро натянула его на себя и полюбовалась на свое отражение в высоком зеркале, висевшем на боковой стене ширмы. Сарафан доходил мне до колен и красиво подчеркивал мою все еще стройную фигуру. Сухие кудрявые рыжие волосы каскадом спадали почти до пояса, и я немного поправила кудри, придавая им более игривый вид. Выходить было боязно, и еще более неудобно было спросить, не припас ли он для меня нижнего белья, ведь мое насквозь мокрое валялось в баке. И кто вообще тут будет все это стирать? Я не привыкла, что мои личные вещи попадают в чужие руки.

Я вышла и увидела, что Ицнар стоит у сплошной стены с открывшимся перед ним огромным экраном компьютера в виде три дэ проектора. Он что-то листал и читал на своем языке, буквы которого живописно изгибались, словно китайская роспись.

— Шкаф там, — он указал на соседнюю стену, — подойди к стене, на полу загорится кнопка, нажми на нее ногой. Я неуверенно последовала рекомендациям и с удивлением увидела, как передо мной открылась высокая дверь, обнажающая проход в глубокий шкаф. Внутри оказался целый магазин женской одежды, где к моему счастью было много наборов нижнего белья. Убедившись, что Ицнар не видит, я натянула на себя белые кружевные трусики и нашла мягкие тапочки, которые с удовольствием надела, так как мои ноги все время мерзли.

Сделав глубокий вдох и попросив поддержки у высших сил, я вышла из шкафа и, скрестив руки на груди, сказала:

— Теперь объясни мне все. Я хочу все знать.

Ицнар спокойно повернулся и посмотрел мне в глаза. Это был удар ниже пояса. С головы до ног меня пронзило ощущением сильнейшего к нему влечения. Мое тело слегка задрожало, и я бы инстинктивно подалась вперед, если бы не сила воли, при помощи которой я остановила эту бурную реакцию на пришельца, отвернувшись и двинувшись в сторону окна.

— Ицнар, тебе не стоит манипулировать моими чувствами, в прошлую нашу встречу ты не рассказал мне самого главного, того, что открывшись эмоционально, катасиец уже не может дальше нормально существовать без объекта его привязанности. Почему ты не сказал мне?

Я повернулась к нему лицом и ощутила себя немного в большей безопасности, находясь от него на более дальнем расстоянии.

Однако Ицнар не собирался беседовать со мной с разных концов комнаты. Он двинулся в мою сторону и указал рукой на тюфяки, стоящие на полу у прозрачной стены.

— Присядь, я все объясню тебе, — его голос звучал мягко, бережно, словно он собирался открыть нечто сокровенное маленькому ребенку, которому нельзя было бросить правду прямо в лицо. От такого нежного обращения внутри меня немедленно возникло напряжение. Мне казалось, что он хочет уговорить меня, убедить в том, чего не было в реальности и я, тут же насторожившись, села на кресло, все еще сжимая руки на груди в защитной позе.

— Майя, — начал он, садясь рядом со мной на соседний тюфяк, — я не мог тебе всего сразу объяснить, я должен был все обдумать.

— Что обдумать? — с вызовом спросила я, ощущая, как непонятное чувство боли прокрадывается в мое сердце. Мне было понятно, что он попал в эту ситуацию не по своей воле. Авария не была запланирована, и у него не было выбора, ему пришлось открыться мне, чтобы спасти свою жизнь. Я чувствовала себя заложницей этой ситуации, и мне казалось, что и он должен был сильно сожалеть о таком стечении обстоятельств. Он бы выбрал себе невинную богиню красоты, но получил взрослую уже давно не юную женщину. От этого осознания мне стало горько и сердце сильно защемило.

Он, казалось, тут же уловил мои эмоции и задышал быстрее. Долгую минуту он успокаивал дыхание и затем ответил:

— Как ты уже знаешь, мой отец — правитель нашей планеты, после него я займу его место. На роль будущей Правительницы отец собирался устроить настоящий кастинг, суровый отбор по качествам характера, генетическим показателям и состоянию здоровья. Мне нужно было обдумать, как сообщить ему о том, что все это не понадобится, — осторожно закончил Ицнар.

— Вселенная справедлива, — злобно буркнула я в ответ, — за все страдания земных матерей, потерявших навсегда своих дочерей, расплатится ваша королевская семья, получив в будущие королевы вместо невинной податливой овечки меня, взрослую своенравную женщину, которая едва ли успеет родить вам хотя бы одного наследника! Мой голос звучал агрессивно, внутри все накалилось, и я встала, отойдя от Ицнара, будто от опасной чумы, подальше к окну.

К моему удивлению комнату наполнила энергия радости и смеха.

— Я могу ощущать твое негодование, Майя, — томно сказал Ицнар, глядя на меня, — но оно пройдет со временем, и ты поймешь, что быть моей женой не так уж плохо. Я понимаю, тебе кажется, что я лишил тебя свободы, ворвавшись так неожиданно в твою жизнь, и ты уже успела понять, что мы теперь зависим друг от друга и для тебя это непривычно, но на нашей планете это естественно и ты быстро привыкнешь. На счет твоего бойцовского характера, мне это нравится, я никогда не мечтал об овечках, — он рассмеялся. — И наследников ты родишь много, на нашей планете технологии ушли гораздо дальше, чем на Земле, ты сможешь рожать еще много лет.

— С непроверенной генетикой, — съязвила я, — не уверена, что твой отец сможет это пережить. Более того, я не девственница, а, значит, в моих будущих детях будет гораздо больше земного, так как по вашим словам во мне остались энергетические семена всех тех земных мужчин, которые были у меня раньше!