Десантник икнул, рефлекторно вытянулся «во фрунт», и отшагнул обратно в коридор.

– Айда, братуха! – подоспел его товарищ. – Ты чего, купе перепутал?

Его вихрастая белая голова просунулась в дверь.

– Здрасьте! Вы не обращайте внимания, мы тут домой едем. Если мешать будем – сразу скажите. А лучше к нам заходите, у нас весело!

– Ага, мы видим, – покачала головой Ольга. – Спасибо за приглашение, но мы, пожалуй, тут посидим. Хорошо?

Двадцатилетний мальчишка в десантной форме согласно махнул головой, едва не шарахнув ей по косяку.

– Если кто приставать будет – только свистните! Мы тут…сразу…ага!

Он вывалился в коридор, где его ждал друг.

– Вэ! Дэ! Вэ! – заорал было тот.

– Тихо, бля! – гаркнул на него белобрысый. – Проводника разбудишь!

Неизвестно, чем их напугал «полупроводник», но они резко перешли на шепот.

– Вэ! Дэ! Вэ! – едва слышно просипели они хором, и побрели к своему месту, сначала тихо, а потом все громче распевая песню.

– Расплескалась, синева, расплескалась, – донеслось из коридора, пока дверь купе не захлопнулась, отрезая звуки.

– Ох, блин, защитнички, – засмеялся Леха.

– А что там с представлением-то? – напомнила Наталья.

– А! Ну, чего? Я хряпнул свой стакан, звезду сплюнул – майорская-то большая, да одна – красота. Представился. Пришел Валеркин черед. Тот стакан хлопнул, звезды на ладонь. Представляюсь, мол, по поводу капитана, и все такое. А Ромка ему – а чего звезд-то три всего? Опять в старлеи представляешься? Давай искать – нету четвертой. Валерка в панику – проглотил! И тут сразу у него и в горле, и в кишках чего-то закололо. Скорую мне! – орет. – Помираю! Бандитские пули миновали, а своя звезда убивает! Серега, гад, еще подъелдыкивает – мол, переваривай срочно, а то пойдет естественным путем – порвет там все к едрене фене, у проктолога любимым пациентом будешь. На скамеечку его уложили, по мобиле наряд вызвали, свои-то быстрее «Скорой» довезут. Тот лежит, бледный, концы отдает уже, последнюю волю слабым голосом диктует. А из кармана нагрудного звездочка выкатывается. Он, оказывается, когда их оттуда выгребал, одну пропустил. В общем, с тех пор кличка «Звездочет» к нему намертво приклеилась.

Девушек согнуло от хохота, а Леха только помаргивал невинно, словно не понимал, что их так развеселило.

За окнами вагона смеркалось. Придорожные кусты сливались в трудноразличимые груды веток и листьев, зелено-голубой лентой проносясь за окном. Мерный перестук колес убаюкивал. Небо густо темнело, наливаясь вечерней лиловой синевой. Рябь уже темных облаков казалась гигантской маскировочной сетью, сквозь прорехи которой еще просвечивало золото заката.

Некоторые пассажиры поезда уже отходили к тяжелому тревожному сну, подкошенные ударной дорожной дозой алкоголя.

Ольга бросила взгляд на часы, и засобиралась.

– Мне нужно, – ответила она Наташе, которая уговаривала ее еще задержаться. – Детвору пора по койкам разгонять, напарница одна с этими бесятами не справится. И так уже на меня злится, наверное.

– Я провожу, – поднялся Леха.

– Не стоит, – попыталась отказаться Ольга, но Леха был непреклонен.

– Мало ли какие тут еще дембеля по поезду шляются!

Ольге пришлось согласиться, хотя на память ей пришли вовсе не пьяные, но безобидные пацаны в военной форме, а те два неприятных типа, что заглядывали в их купе, пока Алексей курил.

Оставшись с Ольгой наедине, Леха снова разом онемел. Он проклинал этот свой мозговой паралич, но ничего не мог с собой поделать. Ее зеленые глаза лишали его воли. Он молча, как здоровый, но туповатый пэтэушник за отличницей, топал вслед за Ольгой по вагонам. Единственное, на что его хватало – это предупредительно открывать перед ней двери. Один раз он даже улыбнулся ей, но сам почувствовал, что его гримаса больше похожа на оскал перепуганного волка, и больше не рисковал.

В коридоре «полупроводник» колдовал над электроугольным водонагревателем, и Леха с трудом удержался от соблазна хлопнуть его по выставленной тощей заднице. Скорее всего, этот мальчишка, компенсирующий тщедушность напускной серьезностью, граничащей с суровостью, такой панибратской шутки бы не оценил. Чем-то он напоминал соседского щенка ирландского сеттера, который почему-то решил, что он может не только уток поднимать, но и дом сторожить, да еще и бультерьеров другого соседа потрепать.

Они прошли через вагон-ресторан, еще работающий, но малолюдный – пассажиры предпочитали коротать дорогу в своем купе, с лично купленной бутылочкой, без риска отравиться ресторанной «паленкой». Заняты были только два или три столика, за которыми относительно мирно гуляли небольшие компании. Человек в белом халате – то ли повар, то ли еще какой сотрудник вагона – сидел у раздаточного окошка, и гипнотизировал гуляк, явно пытаясь внушить им, что пора расходиться. Но те определенно были гипноустойчивыми, и на сверлящий взгляд «ресторатора» обращали внимания не больше, чем на мелькающие за окном деревья.

– Во сколько закрываетесь? – остановился Никифоров.

– Желаете посидеть? – с неприязненной радушностью поинтересовался человек в белом.

Леха с мимолетной надеждой глянул на аккуратно шагающую по проходу между столами спутницу, но тут же отбросил эти мысли.

– Да нет, спасибо. Просто мне знакомую нужно проводить, возвращаться же через вас придется.

– За час управляйся, – скабрезно ухмыльнулся работник. – Или потом будешь ждать до станции, и по перрону обходить.

– Спасибо за информацию, – ожег взглядом непрошенного советчика Никифоров, разом стерев с его лица сальную улыбочку. – Я ее учту.

Повар пробурчал ему вслед что-то неразборчивое, и вернулся к сеансу гипноза.

Группа малышни ехала в последнем вагоне. Несмотря на летний сезон отпусков, дополнительные поезда были невелики – большая часть пассажиров предпочитала хоть и дорогие, но более комфортабельные фирменные поезда. Впрочем, последним вагон был только по нумерации, а на самом деле он был первым от локомотива. По старой традиции, которая гласила, что «в Москву поезда идут „раком“, отсчет вагонов начинался с хвоста поезда.

На межвагонных площадках нещадно мотало, и стоял страшный грохот. Уже перед последним вагоном в переходе так тряхнуло, что Ольга чуть не потеряла равновесие. Алексей метнулся к ней быстрее атакующей кобры, и крепко, но нежно, ухватил за локоть.

Несколько нескончаемо долгих секунд они смотрели друг на друга в грохочущем полумраке площадки, пока распахнутая сзади тяжелая дверь не хлобыстнула, закрывшись по инерции при очередной судороге тысячетонного сочлененного чудовища.

Никифоров вздрогнул, и отдернул руку, словно он не поддерживал свою мечту под локоть, а как минимум ухватился за ее грудь. Ольга сделала шаг назад, и оказалась в тамбуре своего вагона. Она перевела дух, только сейчас поняв, что все это время не дышала.