– Очень скромно, – критично замечает моя сестра. – Но теперь ты уже закончила с черным цветом. Теперь ты молодая жена, а не вдова, поэтому должна одеваться ярко. Я велю принести кое-что другое.

Я люблю красивые платья, и она хорошо об этом знает.

– Да, и еще нужны туфли, – добавляет Нэн. – Мы пришлем к тебе сапожников. Теперь у тебя будет столько обуви, сколько ты захочешь. – Увидев выражение моего лица, она смеется. – Теперь у тебя полно дел. Тебе придется заняться своим окружением: половина Англии желает отправить своих дочерей к тебе в услужение. У меня есть целый список. Мы просмотрим их после утренней службы.

Одна из моих фрейлин выходит вперед.

– Простите, миледи, будет ли мне позволено просить вас об одолжении?

– Все просьбы мы будем выслушивать позже, после службы, – решает моя сестра.

Я переступаю край платья и стою без движения, пока служанки подвязывают юбку, зашнуровывают корсет и крепят манжеты, пропуская кружевные шнуры через специальные отверстия.

– Я пошлю за нашим братом, Уильямом, – шепчу я Нэн. – Хочу, чтобы он был здесь. И наш дядюшка Парр.

– Кажется, наша семья разрастается самым чудесным образом. У нас объявляются родственники по всей Англии. Все хотят объявить о своем родстве с новой королевой Англии.

– Я же не должна устраивать судьбу каждого из них? – с сомнением спрашиваю я.

– Тебе понадобятся люди, которые будут от тебя зависеть. Ими и стоит себя окружить. Конечно, свою семью стоит поощрять в первую очередь. Как я понимаю, ты пошлешь еще за дочерью Латимера, твоей падчерицей?

– О, Маргарита так мне дорога! – Внезапно мое сердце наполняется надеждой. – Можно я устрою ее при себе? И Люси Сомерсет, невесту моего пасынка? И мою кузину Боро, Елизавету Тирвитт?

– Конечно. И я подумала, что тебе стоит дать дядюшке Парру место при своей свите, и его жене, тетушке Мэри, и кузенам.

– О, да! – восклицаю я. – Мне бы очень хотелось, чтобы Мод была со мной!

Нэн улыбается.

– Ты можешь позвать кого хочешь и просить о чем угодно, особенно сейчас, в первые дни. Сейчас тебе будет все позволено. Тебе необходимы люди, преданные тебе телом и душой, чтобы они окружали тебя и защищали.

– Защищали от чего? – спрашиваю я, пока на моей голове крепят колпак, тяжелый, как корона.

– От всех остальных семей, – шепчет она, поправляя мои волосы под золотой сеткой. – От всех тех, кто пользовался своим родством с предыдущей королевой и не желает терять своего места. Например, от Говардов и Сеймуров. А еще тебе понадобится защита от новых советников короля – таких людей, как Уильям Пэджет, Ричард Рич и Томас Ризли. Они появились ниоткуда и не позволят новой королеве оттеснить от короля.

Нэн кивает в сторону Екатерины Брэндон, которая как раз входила в комнату, неся в руках ларец с драгоценностями, чтобы я могла выбрать те, что надену сегодня.

– И от таких женщин, как она, – добавляет она, понизив голос. – От жен его друзей и любых хорошеньких фрейлин, которые могут стать следующими фаворитками.

– Ну, не сейчас же! – восклицаю я. – Мы только вчера венчались!

Моя сестра кивает.

– Он жаден, – просто говорит она. – Ему всегда мало, и ему всегда хочется большего. Он никогда не насытится восхищением своих подданных.

– Но он женился на мне! Он настоял на том, чтобы жениться на мне!

В ответ Нэн лишь пожимает плечами. Он женился и на всех моих предшественницах, что не помешало ему захотеть следующую жену.

* * *

В часовне, сидя в ложе королевы, высоко над остальными прихожанами, и глядя вниз на священника, выполняющего свой труд во имя Господа и сотворяющего чудо литургии, повернувшись спиной к пастве, словно те были недостойны его лицезреть, я молю Бога о помощи. Я думаю обо всех королевах, преклонявших колени здесь, на этой же скамье с обивкой, украшенной вышивками герба и пестрой розы. Они тоже молились здесь. Кто-то отчаянно просил даровать им здорового ребенка, мальчика, наследника Тюдоров, кто-то оплакивал свою прежнюю жизнь, кто-то тосковал по родительскому дому и любящей семье, ценившей их просто за то, что они есть, а не пользу, которую от них можно получить. По меньшей мере одна из них прятала печаль, подобную моей, когда ей приходилось просыпаться каждое утро и запрещать себе вспоминать о мужчине, которого она любила. И если я прикрою лицо руками, я почти могу почувствовать их здесь, вокруг меня, ощутить страх, сочащийся из дерева подставки для Библии. Мне даже кажется, что она соленая от пропитавших ее слез.

– Ты невесела? – Король встречает меня в галерее, ведущей из часовни. Рядом с ним стоят его лучшие друзья, брат королевы Джейн, дядюшка королевы Анны, кузен королевы Анны. За мною следуют мои фрейлины. – Ты невесела в свое первое брачное утро?

Я тут же изображаю свою лучшую улыбку и решительно отвечаю:

– Очень весела. А вы, Ваше Величество?

– Можешь называть меня милорд муж, – заявляет он, беря меня за руку и зажимая ее между плотной полой своего дублета[4] и богато вышитым рукавом. – Идем со мною в королевские покои. Мне надобно переговорить с тобой с глазу на глаз, – продолжает он уже неофициально.

Король отпускает меня, чтобы опереться на руку пажа и медленно похромать вперед. Я следую за ним через зал ожидания, где собрались сотни мужчин и женщин, чтобы увидеть, как мы проходим, и чтобы попытать счастья со своими прошениями, в личные покои короля. Каждая следующая комната отсеивает кого-то из идущей за нами свиты, потому что в комнаты короля могут войти только самые приближенные из придворных. В конечном итоге остаются только Генрих, Энтони Денни, пара секретарей, два королевских пажа, королевский шут, Уилл Соммерс, две мои фрейлины и я. Вот что подразумевал король, говоря о беседе со своей женой с глазу на глаз.

Пажи усаживают Генриха на огромное кресло, которое нещадно скрипит под его весом, подставляют табуретку под его больную ногу и накрывают ее накидкой. Он жестом велит мне сесть рядом с ним, а всем остальным отойти подальше. Денни отходит в глубь комнаты, чтобы сделать вид, что разговаривает со своей женой Джоан, моей фрейлиной. Я уверена, что они оба тщательнейшим образом прислушиваются к каждому слову, произнесенному в этой комнате.

– Так, значит, ты весела этим утром? – уточняет Генрих. – Только вот я наблюдал за тобой в часовне, и ты показалась весьма мрачной. Я могу видеть тебя через решетку в своей ложе. Я всегда смогу присматривать за тобой, чтобы с тобой ничего не случилось. Знай, что я все время думаю о тебе.

– Я была погружена в молитву, милорд.

– Это хорошо, – одобряет он. – Мне нравится твоя набожность, но я хочу, чтобы ты была счастлива. Королева Англии должна быть счастливейшей женщиной в христианском мире и самой благословенной. Ты должна показать всему миру, что счастлива в свое первое брачное утро.