Джина внимательно изучала себя в зеркале. Пылающий цвет волос подчеркивал жемчужную белизну ее кожи, превращал ее светло-голубые глаза в серые с таинственными голубыми тенями. Яркость волос помогла скрыть непрофессиональную стрижку.

Может быть, все не так уж и плохо, подумала она, заметив в зеркале пугливый взгляд мужчины. У него самого была новая прическа, которая, однако, не сделала его лучше. По его просьбе она тоже взялась за ножницы, нанесла на его волосы краску, которая превратила замечательные иссиня-черные кудри в уныло-каштановые. Он продолжал расхаживать без брюк, в белых трусиках Рея и незастегнутой жуткой рубашке отвратительного цвета зеленого горошка.

Он напялил на нос очки, и перед Ней явился совсем другой человек, который неуклюже передвигал косо поставленные ноги. Он выглядел как бухгалтер из провинциального банка, находящийся в отпуске, типичный представитель среднего класса, серенький и ничем не выделяющийся. Он совсем не был похож на того мужчину, который еще недавно обнимал и ласкал ее.

Когда он поймал ее изучающий взгляд в зеркале, по его лицу пробежала тень неудовольствия.

— Что-нибудь не так? — спросила она.

— Да нет, ничего особенного, — протянул он после небольшой паузы. — Просто немного расстроен. У нас очень мало наличных. Пришлось потратиться на мотель и те причиндалы, которые купил утром.

— Беда небольшая, у меня есть, — торопливо заговорила она. Но вовремя вспомнила: те чеки, которые она приобрела для отпуска, были надежно спрятаны в ее сумочке дома, но за ними нужно было ехать. — Не стоит переживать, — сказала она. — Разве у вас нет кредитных или банковских карточек?

Этих карточек у него было полно в бумажнике. Но все они были оформлены на определенное имя, на то последнее, с которым он вернулся в Штаты. Сейчас они были бесполезны. Любая карточка, использованная им для платежа, сразу же будет зафиксирована в Штабе.

— Карточки есть, но я не смогу ими пользоваться. Любой дурак благодаря этим карточкам сможет следовать за нами.

Она наклонила голову и задумалась. И вдруг вспомнила, что они же находятся на расстоянии двух шагов от города, где обитает ее брат.

— Мы получим деньги у Рея. У него свой ресторан.

Он отрицательно помахал рукой.

— Это слишком опасно.

— Почему?

— Если те люди узнали, кто ты такая, то будь уверена, они уже все знают о твоем брате. Могу поспорить, что они установили за ним слежку на тот случай, если ты у него появишься.

— О, я даже не подумала. Но эти люди следят за блондинкой. Им не придет в голову, что рыжая — его сестра. Они подумают, что я просто подружка.

Она догадалась, что ее предположение пришлось ему по душе. Он сам был рисковым человеком.

— Слушай, я зверски голоден. Денег у нас достаточно, чтобы хорошо поесть. Как ты относишься к бифштексу?

Джина согласно кивнула.

— Это замечательно. Но сначала мне нужно освежиться.

Морган включил телевизор, комната наполнилась голосом диктора, сообщающего местные новости. На экране появилось что-то, привлекшее ее внимание. После показанной фотографии Моргана возникло и ее изображение. Снимок был заимствован из студенческого ежегодника и относился к тому периоду, когда она училась на выпускном курсе. Это было неважнецкое фото, и Джине было неприятно видеть себя в таком виде.

Прислушиваясь к монотонному говору диктора, читающего последние известия, она вдруг застыла как вкопанная, когда ведущий сказал, что Моргана зовут Ник Форстер и его разыскивает полиция, а ее ищут как возможную пособницу убийцы.

Морган следил за передачей с растущим недоумением. На щеках играли желваки, а кисти рук то разжимались, то сжимались в кулаки. Вот что может произойти, когда он на минуту забывает про выучку и ослабляет бдительность. Втянув Джину в эту интригу, он тем самым подставил себя под открытое преследование. Он должен был знать, кто он есть, а не выставляться как мистер Хороший Парень.

Теперь они оба становятся объектом охоты. С чьей стороны, со стороны ли Штаба или того, кто повинен в утечке, безразлично. И те и другие видели в нем волка, которого следует загнать в западню или передать в руки полиции штата Аризона.

Морган отдавал себе отчет в том, что это может зайти слишком далеко. Кто-то, а возможно, и сам Гамильтон намерен использовать полицию в своих интересах, главное — его отыскать. И совсем не за то, что он причастен к убийству Макарти. Рот Моргана был крепко сжат. Теперь его готовятся убить.

В этом он не сомневался. Ныне он объявлялся плутом, агентом, который дискредитировал себя. Демонстрируя публично его фотографию, раскрывая его нынешнее имя, они превращали его в мишень для полиции или для какого-нибудь другого агента.

И Джина тоже попадала в этот же разряд.

— Джина! Черт возьми, — выругался про себя Морган и повернулся. В двери ванной комнаты он увидел ее — бледную, испуганную, закрывающую рукой рот, чтобы не закричать. Она смотрела на него, будто перед ней был дьявол.

— Джина… — Он сделал несколько шагов по направлению к ней. Она же, наоборот, отшатнулась от него.

— Вы обманули меня.

Морган поразился ее хриплому, сдавленному голосу. Воистину, она находилась на грани паники. Еще немного — и разразилась бы истерика.

— Вы сказали, что ваше имя Морган. Вы сказали, что не преступник.

— Так оно и есть. Я не преступник, — ответил он спокойно.

— Но вас ищет полиция из-за того человека, которого мы обнаружили. — Из бледного ее лицо постепенно становилось пунцовым. — Мой бог, они разыскивают и меня.

— Это все вранье. Все это грубо сфабриковано, для чего-то использован голый факт убийства. Но так или иначе, это ложь. Не мы же его кокнули. — Морган, не отрываясь, смотрел на нее. — И ты должна это понимать лучше других.

Джина тряхнула головой.

— Но они же сказали…

Этой фразы Моргану было достаточно. Он сделал еще один шаг, стараясь, чтобы она не отвернулась от него. Он должен достучаться до ее сознания.

Морган сделал ложное движение вправо и, когда она попыталась ускользнуть, схватил ее за руки выше локтя. Она бурно сопротивлялась, больно стукнув его в живот. Ему еще не доводилось видеть эту женщину такой напуганной, столь близкой к потере контроля над собой. И все это из-за него.

— Как никто другой, ты знаешь, что я не мог убить Макарти. — Он старался говорить как можно спокойней и убедительней.

Ее глаза уставились на экран телевизора.

— Но они же сказали…

— Что они могли еще сказать? — резко перебил он. — Как я мог убить Макарти, когда между полуночью и утром в воскресенье я находился у тебя?

Темные ее ресницы растерянно заморгали. Раз, два Паническое непонимание постепенно сменялось логическим осмыслением. Осторожно он ослабил жесткие объятия, превратив их в ласковое поглаживание.